Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея

Стентор обрушился на спартанцев, словно коршун на беззащитную пташку, отчитав их за то, что позволили наемнице упражняться вместе с ними да еще дали ей спартанское копье и щит.

– Но она их заслужила, господин, – возразил кто-то из воинов. – У этой женщины крепкая спартанская выучка, хотя она и отказывается назвать имя своего наставника.

Кто-то из побежденных в потешном сражении решил было приударить за ней: схватил и попытался поцеловать. Бедняга до сих пор отсиживался в углу лагеря с разбитой челюстью и помятыми яйцами. Стентора настораживали сообщения скиритов. На протяжении последнего месяца, едва стемнеет, наемница постоянно уходила вглубь материка. «Кто же ты на самом деле?» – размышлял молодой командир.

Но вскоре думы о личности наемницы сменились иными, куда более тревожными. Ее слова, произнесенные в день их первой встречи, подтвердились. Афинянин Перикл двигался на юг с сильной армией гоплитов, чтобы лишить спартанцев власти над Ме-гаридой. Спартанскому командиру не оставалось ничего другого, кроме как отправиться наперехват. Союзников уже оповестили, призвав влиться в спартанские ряды. Стентор сердито теребил волосы. Все эти разговоры об афинских героях, о численности вражеских сил; гнусные перешептывания о неминуемом поражении спартанцев, которое войдет в историю… Они вгрызались в боевой дух Стентора наравне с голодом, терзавшим его пустой желудок.

Тишину нарушил звук быстрых шагов. Кто-то двигался между шатров в его сторону. Стентор вскинул голову, рявкнув:

– Караульные!

Невдалеке показалась тень, которая направилась прямо к костру, возле которого сидел молодой командир. Стентор вскочил, хватаясь за короткий меч. Тень остановилась и метнула в сторону огня какой-то тяжелый предмет. Тот упал рядом с костром и при падении задел острый камень. Из прорехи в мешке посыпалась драгоценная пшеница. Собравшиеся уставились на нее, словно то была россыпь золота, а не зерна. Тень вошла в круг света, отбрасываемого костром, и Стентор тут же понял, кто перед ним. Кассандра походила на охотницу, которая не сводит глаз с будущей жертвы.

– Мисфиос? – прорычал молодой командир.

– Гирканос мертв. На протяжении последнего месяца я выслеживала его и наконец настигла. Этим вечером я пробралась в его лагерь, убила его и сообщников. Там же я обнаружила более дюжины повозок с краденым зерном. Теперь ты и твои воины сможете есть досыта и еще до подхода наземной афинской армии восстановите силы.

Стентор встал, испытывая радость и гнев одновременно.

– Получается, ты снова нас спасла? – без тени благодарности спросил он. – Желаешь, чтобы мы склонили головы и славили тебя?

– Я прошу лишь о встрече с Волком, – спокойно ответила Кассандра.

Гнев Стентора улегся, а в мозгу появился замысел, показавшийся ему блестящим. В грядущем сражении ни одно копье не будет лишним.

– Похвальная настырность. Такая встреча может состояться, но при одном условии. – Стентор ткнул пальцем в молодую женщину. – Когда мы выступим навстречу афинским фалангам, ты, мисфиос, отправишься в составе моего воинского братства. Я поручусь за тебя. На берегу ты хорошо показала себя. Но потешное сражение на песке не может выявить истинных качеств воина. Ты должна доказать в настоящем бою, что достойна называться гоплитом, быть частью стальной стены.

Замысел Стентора вызвал громкий смех сидевших у костра спартанцев. Сам он хотел, чтобы Кассандра, услышав о грядущем сражении, съежилась от страха. «Беги, наемница, – мысленно понукал он. – Уноси ноги, пока не поздно!»

Кассандра выдержала направленный на нее взгляд:

– Дай мне копье и щит, и я буду сражаться, как надлежит спартанцу.

Усмешка тут же сползла с лица Стентора. Теперь его глаза сверкали холодной яростью.

Два громадных клубящихся облака пыли над Мегаридой были похожи на змеев-соперников. Они сопровождали две могущественные армии, направлявшиеся к месту сражения. С самого утра Варнава вел себя как старая наседка. Он норовил снабдить Кассандру дополнительными ломтями хлеба и проверял, достаточно ли у молодой женщины воды.

Фаланга, в которой шла Кассандра, половину утра двигалась от Пагского залива на север. Вспоминая заботливого капитана «Адрастеи», молодая женщина гадала, свидятся ли они снова. В ушах, сдавленных шлемом, гулко стучала кровь. Кассандра шумно дышала, морщась от зловонного пота, запахом которого был пропитан воздух. Плечо рослого спартанца, шедшего слева, постоянно терлось о ее руку. Щит, прикрепленный на спине, врезался в плечи, а древко гоплитского копья царапало руку. Оружие Леонида молодая женщина оставила на «Адрастее», иначе Волк мог увидеть полукопье и понять, кто перед ним. Кассандра окинула взглядом людей Стентора: тридцать один бородатый воин и у всех – каменные лица. Волк тоже шел с ними. Другие отряды составляли туловище и хвост длинной малиново-красной змеи. Помимо спартанцев, на бой с афинянами шли союзники пелопоннесцев: фиванцы, коринфяне, мегаридяне, локрианцы. С ними численность армии Волка возросла до семи тысяч. Впереди всех двигались скириты, наряду с беотийской конницей образуя авангард. Милю за милей армия шла по пересеченной местности с каменистыми холмами и перелесками.

А потом спартанцы и их союзники увидели второе пыльное облако, не уступавшее по размерам их собственному. И железную стену на его фоне.

Сталь, бронза, голубые с белым одежды и такие же знамена. Афинские войска растянулись по всему горизонту. Кассандра мысленно прикинула их численность: где-то около десяти тысяч. Завидев приближающихся противников, афиняне принялись выкрикивать насмешки и оскорбления, подкрепляя их язвительными песнями.

Вдоль спартанских рядов разнеслись отрывистые слова команд. Хвост армии стремительно двинулся вперед. Спартанцы оказались на правом фланге, союзники – посередине, а скириты – слева, образовав широкий фронт, который не уступал афинскому. Топот сапог сменился негромким лязгом металла и поскрипыванием дерева. Каждый воин надевал щит, и все вместе они создавали стену из бронзы и ярких эмблем. На щитах пелопоннесских союзников были изображены молнии, змеи и скорпионы. Кассандра тоже надела щит, просунув левую руку в бронзовый рукав и закрепив кожаную манжету.

Наступила тишина, которую нарушало лишь легкое дуновение ветра. Затем послышалось испуганное козье меканье. Седовласый спартанский жрец тащил на веревке упирающуюся козу. Он остановился перед Волком. Кассандра смотрела на изможденного старика с лавровым венком на голове и костлявыми нагими плечами. В мозг хлынули воспоминания о страшном вечере в горах. Перепуганная коза больше не дергалась. Жрец приставил нож к ее горлу, затем воззвал к небесам, умоляя богов явить свою милость. Окончив молитвы, старик полоснул ножом по шее несчастного животного. Коза дернулась и упала. Из широкой раны хлестала кровь.