Виктор Сиголаев - Фатальное колесо. На все четыре стороны

Компетентно заявляю – в самый раз!

Нужный срок именно для того, чтобы ребенок вырос для самостоятельных эмоций и долговременного формирования памяти. Одно дело впервые осознать себя в уже полученной квартире, а другое – пережить новоселье лично.

Это что-то!

В течение двух недель после получения ордера мы всей семьей ежедневно ходили к новой квартире… «в гости». Вдыхали, зажмурившись от наслажденья, едкий запах алебастра и новенького линолеума, по десять раз на дню отмывали окна, полы, стены на кухне, выкрашенные ужасной темно-синей масляной краской. Зато практично! Мама нарезала из бумаги трафаретов и кусочком поролона набила на стенах желтые грибочки, красные орешки и что-то похожее на листья конопли жизнерадостно-салатового цвета. Подразумевался клен, кто не догоняет. Сложно утверждать, что кухня перестала кошмарить воображение, но стало веселее – это уж точно!

Вообще мама получила новое перерождение.

И все семейство теперь должно было жить по-новому. Папе запрещалось покуривать во время праздников. Ну, когда он немножко выпьет. И, кстати, это самое алкогольное «немножко» тоже укорачивалось как минимум вдвое. Василию было объявлено, что пока он не выучит наконец чего-нибудь из Маршака, в новую квартиру не переедет. Можно подумать, останется на старой, с тараканами. Ну а на мою долю… досталось больше всего инноваций. Я бы сказал, иррационально много!

Дело в том, что доброй улыбкой судьбы после переезда на новую квартиру оказалось расположение школы – непосредственно около нашего нового дома. Пятнадцать метров от торца здания до школьного забора! Кому из детей такое счастье в жизни еще достается? Единицам!

Увы, мне такое счастье тоже не досталось. В элитный клуб тех самых «единиц» попасть мне не довелось. Потому что меня отдали… в другую школу!

У нас же теперь все по-новому!

И обычная школа, разумеется, хлипковато выглядит. Нам подавай лучшую, ту, которая в самом центре. И до которой шкандыбать, извиняюсь, пешкодралом минут двадцать по горам да по долам. И как выяснилось, не все так благостно при нашем любимом социализме, как этого хотелось бы.

Особенно в этих элитных школах…

– Почему «четверка»? – Набычившись, я угрюмо рассматривал руководительницу продленного дня.

– Караваев! Это что за тон? Ты что себе позволяешь?

– Я позволяю себе вежливо вас спрашивать – за что вы мне поставили четыре балла? Я это упражнение полчаса переписывал. И задания там всякие выполнял – типа суффикс правильный поставить, окончание. Смотрите – два тетрадных листа. Четыре страницы без малого! И за что вы мне балл сняли? Где тут ошибки? Что-то не вижу красных пометок!

На «продленку» я остался в первый раз.

Судя по разгорающемуся скандалу, надо полагать, что и в последний. Специально же проявил инициативу на свою голову! Просто надо было покопаться в школьной библиотеке, глянуть, что там пишут советские мемуаристы про партизанское движение в Крыму. Тут есть шикарные подшивки местной прессы, с сорок четвертого года! А еще, я вам скажу, прелюбопытные книженции порой можно откопать в завалах социалистической документалистики. Бывает так, что автора запретили, а библиотекарь в силу своей нерадивости или по каким другим соображениям крамолы из своего фонда не изъял. И проверить некому. Парадокс: кто склонен к стукачеству, книг читать не любит и в библиотеки не ходит. И наоборот. Среди искренних любителей литературы гнид попадается катастрофически мало. Поэтому такие жемчужины порой попадаются в заштатных библиотеках – закачаешься!

А в нашей школе библиотека даже и не «заштатная». Элитная! Только работает почему-то исключительно после обеда, когда большинство детей уже дома. Чтобы попасть в этот литературно-публицистический рай, надо остаться в группе продленного дня. А чтобы выйти из класса продленки, надо обязательно сделать домашку и сдать ее дежурной учительнице. А та должна выставить оценку и решить, достоин ли школьник по своим морально-деловым качествам расслабляться в библиотеке.

Вас еще не тошнит от перечисления этих тупых и бессмысленных правил? Квест, да и только.

Зато элитная, блин, школа!

Ну, если честно, я еще и рисануться решил – мне типа ваша домашка… как слону дробина. Кто запамятовал – мне вообще-то пятьдесят два года. И это мое умудренное сознание сидит в оболочке восьмилетнего школьника. Такое вот фантастическое стечение обстоятельств. И я, на секундочку, сам – учитель истории. Я что, с домашним заданием второклассника не справлюсь?

Справился.

Причем раньше всех.

И тут же схватил четыре балла.

– За что?

– Это что за вопросы? Я шо, должна отчитываться перед тобой, чи шо?

Попер суржик у нашей «элитной» матроны. Это она так злится.

– Естественно! Я – ученик, вы – учительница. Так и учите меня! Где я ошибся? В каком конкретно месте?

– Что-то ты больно умный, я погляжу.

– Видимо, не совсем. Всего лишь на «четверку». А хочу быть умным на все «пять»!

Вот оно мне надо?

Все! Дорога в библиотеку уже открыта. Иди ищи, чего хотел. Так нет же, принципиальный ты наш. За живое задела коллега?

– Ну, давай, шо там у тебя? – возмущенно вибрируя избыточными килограммами, протянула педагог в мою сторону пухлую ручку.

Снисходительно так протянула. Одолжение великое сделала.

– Вот, упражнение по русскому. Ни одной ошибки. И ваша оценка – «четыре». Ни пометок, ни подчеркиваний. Как это понимать?

– Ну, так… ось же! Как это… А! Почерк у тебя неаккуратный. Пишешь, как курка лапой. Почему у «д» хвостик вверх, а не вниз? И шо це за завитушки на заглавных? Не положено!

– Чего-чего?

– Это шо еще за «чего-чего», Караваев? А ну, неси сюда свой дневник!

– Пу-уфф.

О сколько… «нам открытий чудных готовит просвещенья дух…».

И сколько… у меня эмоций вертится сейчас на острие языка! Тайфун. Бешеный и все сметающий на своем пути торнадо! И… нельзя.

Спокойно, дедушка, нервные клетки не восстанавливаются.

– Ладно, фу-ух, согласен на «четверку»… проехали.

– Неси дневник, я казала!

– Да пода… В смысле, да пожалуйста, я хотел сказать.

– Ты смотри какой! Кухаркин сын, а туда же!

Кухаркин сын?

Ах, вон оно в чем дело!

Я и забыл совсем. Мы же элитные здесь все. До самой распоследней швабры в кладовке у технички. А тут – нате, сын сварщика и медсестры. Выперлось недоразумение. Мне просто по рангу отличная оценка не положена.

Ах ты… аристократия помоечная! Ну, держись!

– Агриппина Васильевна!

– Ничего не хочу слышать. Дневник, я сказала! И родителей в школу!! Завтра же!!!

Вот ее понесло-то.

Еще и специально себя накручивает для убедительности. Ведь чувствует же сама, что объективно не права, поэтому и пытается добить руины своей покореженной совести какой-то приблатненной истерикой.