Екатерина Неволина - Большая книга ужасов 2015

Они быстро проскользнули чердак, сбежали вниз до ее этажа (он все время держал ее за руку, с ума сойти), и только когда щелкнул ключ в замке, Лев отступил в полумрак площадки:

– Я буду ждать! В пятницу!

И исчез.

Она поежилась. Воздух вдруг стал промозглым. А на чердаке отчетливо тянуло запахом болота и свежей разрытой земли.

Лев же вернулся на крышу и долго еще сидел, обхватив колени руками. Конечно, у того парня, которого нашла Ника, просто закружилась на лестнице голова. Только зачем он прижимал к себе собственный портрет?

Лев вспомнил об этом и неожиданно холодно улыбнулся.

Лунный свет стекал по его лицу, а напротив в форточке торчал черно-белой кот и пристально за ним наблюдал.

«В былые времена в Новгороде не только змей, но и лягушек в домах держали. Путешественник Франциск Гундулич еще в 1655 году обмолвился в своих заметках: « Здесь (в Новгороде) так много лягушек, что почти в каждом доме держат их до 200, делая ручными».

Лягуха хоть и прыгает, точно кобылка, а тварь полезная: зелень в огороде сбережет, слизней всех подберет, комаров повыловит.

А концерты какие от них: выйдешь во двор – в каждой луже урчанье, будто само болото распевает. Но не только с этого, конечно, их привечали. Ужи их любят, лягух. Ужи да гадюки.

А в Новом-то Городе кланялись на Торговой стороне Великому Волосу-богу. А Волос, всем известно, то медведем косматым, то змеем золотым оборачивался. Змеи ему служат, богатство в подземном царстве стерегут. В том царстве деревья растут золотые, на них птицы поют серебряные, цветы звенят сапфировые да рубиновые. Кто змею-хранителю поклонится, тот богатым будет до скончания века. А Новый Город торговый был, бога-атый. Так-то.

От начала времен известно, что Новгород встал на болотах. Ильмень да Мутная – сплошные трясины. Ну а ящер с Ильменя, Волх подземный, завсегда себя являл в виде Черного Змея. Ему на каменном островке резали в жертву черных петухов, кропили кругом птичьей кровью. И сынок его, Юж, породу имел змеиную. Отец-то уже давно уснул на дне реки, а Юж все еще по белому свету хаживает, в окна домов заглядывает. Бывало, напьется Юж небесной горячей крови (петух ведь птица солнечная) и отворит золотыми ключами подземные источники. Не только воду прячет он от людей, саму силу матери-земли запирает на зиму в своем золотом царстве.

Вот, говорят, если засуха там или просто время пришло – выбирали предки наши по жребию молодую девушку. И отправляли ее ночевать на змеиный остров. Девушка засыпала там, прямо на плоском Южевом камне. И всегда снился ей один и тот же сон: будто раскрываются болота вокруг и встают оттуда люди с рыжими волосами. Плывут к ней болотные призрачные огни, плещется под ногами черная вода, и кажется, что люди улыбаются, хоть лица их завешаны мокрыми прядями. Глядит на них девушка, а они вроде как и не движутся вовсе, а вроде как и ближе, ближе подбираются. И шепчут ей невидимые голоса: «Позови Южа… позови Южа…»

А как проснется – на груди у нее черная змея лежит. Змею эту должна была девушка убить. Тогда люди сдирали змеиную шкуру, вешали на орешник или на осину, поливали корни дерева молоком и звали дождь с неба в гости:

Дождь поливал поля, а девушка непременно в том году тонула, как бы ни береглась.

В старые-старые времена, говорят, сам Юж весной выходил из-под земли, открывал золотыми ключами источники, выпускал на волю все змеиное племя. И наступал день накануне лета, когда Юж выбирал себе невесту. Превращался он в парня. Сам высокий, статный, ликом белый, глазом черный, волосом рыжий. Вот по волосам его и можно было узнать – длинные они были, густые, вились змеиными кольцами, а с кончиков вода капала.

Когда наступала майская ночь и зажигали у реки высокие костры, Юж тоже выходил к огню и высматривал себе невесту. Нравились ему рыжие девчонки, огненные. Часто бывало, что им тоже нравился красивый незнакомец. Тогда Юж кружил в хороводе, целовал самую милую, и оттого засыпала она, как зачарованная. На шее у нее, где проводил Юж своим змеиным хвостом, проступала синяя полоса.

И это был знак для всех видящих.

Девушку эту в первое майское полнолуние сородичи отводили к болоту и душили плетеным ремешком или прутом орешника – гибким, как змея. А она и рада была отправиться в золотое царство, потому как влюблялась без памяти в Змеиного Царевича. Да и как же не помочь сородичам? Кто иначе попросит у Южа урожая, богатства, здоровья и удачи для племени?

Юж подхватывал девушку под черной водой, относил к себе в подводный чертог, и там превращалась она в Царицу Змей, оборачивалась великой волшебницей в золотой короне.

Впрочем, все это вилами по воде писано. А вилы – не те вилы, которыми мы сено таскаем, а те вилы, которые в зеленую неделю на ржаном поле танцуют. Русалки, то есть. Змеиная Царевна с ними в прямом родстве».

Ника бродила «ВКонтакте», рассматривала фотки, читала посты, но сразу забывала все прочитанное. Она ждала: вдруг Тишка ответит на сообщение в скайпе. Но – упс – Тишка молчала. Небось дисциплинированно занималась английским или грызла какого-нибудь многотонного грека. А Ника вертелась на стуле от нетерпения. Он тоже видел Черного, надо же…

Тут она поняла, что не хочет думать о Черном. Страшный ее страх давно улетучился. Ей хотелось думать о другом.

Лев, Лев, откуда ты такой взялся? Из какой ты школы? Сколько тебе лет? Что тебе нравится делать? Я хочу знать твои любимые книжки и фильмы. Я хочу говорить с тобой часами. Я хочу просто молча сидеть рядом.

Скорей бы пятница, пятница, пятница! Скорей бы позвонила Тишка, столько хочется ей рассказать…

Он – пришелец с серебряной планеты. Так и видится: плывут в космосе планеты, похожие на разноцветные леденцы. Красные – со вкусом вишни, синие – с ванилью, а зеленоватые – яблоко с корицей.

А серебряные?

А серебряные – не скажу…

Вспомнилось, как они вместе накануне лазили по крыше. Оказывается, наверху много еще было потайных местечек. Он провел ее по закоулкам через жестяные изломы, через лабиринт старых печных труб к узкому металлическому мостику. Перебрались по нему и оказались в глухом закутке между двумя стенами.

– Питерские дома – лабиринты, тут полно странностей. Вот на этой стене, которая уходит вниз, всего одно окно. Представляешь, там никогда не горит свет.

– Почему? Никто не живет?

Лев, прежде чем ответить, долго смотрел на нее без улыбки. Ника неуверенно переступила с ноги на ногу.

– Отчего же. Живет, – Лев тряхнул челкой. – Только тот, кто там живет, не любит света.