Сиро Накатоми - Мистические истории неуверенных в себе однофамильцев

Прошло ровно три дня, и Танака снова ехал в Токио, чтобы посмотреть результаты теста. Можно было бы подождать еще два дня и пришло бы официальное письмо. Но ему ждать не хотелось. Ехал он в то же время, и были те же сарариманы, которые заняли в вагоне все места, и читали деловые газеты. Настроение было плохим, потому что он был уверен, что его не возьмут в Ю-Эф-Джей. Он только надеялся, что опять увидит в вагоне девушку, как он думал, из банка Токио-Мицубиси. С Хиросэ из «Домино» Танака уже переговорил. Тот рассмеялся и сказал, что он так же когда-то надеялся стать «белым воротничком», поэтому для Танаки место развозчика всегда есть. Хиросэ даже предложил ему полный рабочий день вместо Кавагучи, который когда-то учился в Васэде, потом бросил и даже пытался начать свой бизнес – что-то связанное с типографией. На самом деле, предложение было заманчивым, но за три года работы развозчиком Ёдзи уже не мог смотреть на эту пиццу. Один только запах, который стоял в кафе, заставлял его морщиться. И вот опять, вспомнив этот запах, в котором доминировал расплавленный сыр и жареный лук, он поморщился. Потом посмотрел на угол, где в прошлый раз стояла «девушка из банка», и увидел ее в своем воображении едущей на велосипеде к станции. Она была в плохом настроении, потому что опаздывала и, держа руль двумя руками, сдувала со лба выбившуюся прядь.

Выйдя из поезда и проходя длинными желтыми коридорами станции, Танака опасливо озирался, чтобы опять случайно не налететь на монаха. Его нигде не было. «Ну и хорошо», – подумал Ёдзи и увидел хамбайки, который обидел его в прошлый раз. Замедлив шаг, он, поравнявшись с аппаратом, стиснул кулак левой руки и стукнул его в упругое светящееся стекло. «Понял?», – злорадно спросил Ёдзи, и, поворачиваясь на ходу лицом к хамбайки, послал ему победную улыбку. Сделав пару шагов спиной, он быстро повернулся, чтобы продолжить движение к выходу, но в этот момент задел рукой стоящего на углу мужчину в черном. «Дерьмо!», – подумал Ёдзи, потому что полукруглая соломенная шляпа и чаша в руках, говорили о том, что это был буддистский монах. Громко сказав «Извините!», Танака выскочил из перехода и в несколько прыжков преодолел лестницу. Так он и шел до здания Ю-Эф-Джей, ругаясь на себя и на монаха: «Дерьмо! Дерьмо!…».

Списки висели на первом этаже. Возле них дежурила улыбчивая бабушка в темно-малиновом костюме и помогала каждому выпускнику искать в списках из трехсот человек свою фамилию. Танака сразу нашел себя без помощи. Напротив имени стояли три иероглифа «Фугокаку» 5 5 Непригодность (яп.) . Ёдзи постоял, вытянув губы, посопел немного, посмотрел списки еще раз. «Может, однофамилец?», – подумал он и стал еще искать Ёдзи Танаку. Было еще две Танаки – обе девушки и обе прошли. На душе стало как-то совсем противно. Ёдзи отошел от стенда, повторяя про себя одно и то же слово: «Дерьмо! Дерьмо!». Бабушка с радостной улыбкой поклонилась ему, посоветовав больше стараться. Ёдзи тоже ответил поклоном, думая, что все вокруг тоже достойны слова «дерьмо», развернулся и ушел.

В поезде мест было предостаточно, но ему сидеть не хотелось. Мысль о том, что он неудачник ему надоела. Он встал опять в углу и начал мысленно представлять «девушку из банка». Сейчас она сидела на работе, аккуратно заполняла какие-то ведомости, периодически поглядывая на монитор компьютера. Ноги ее были скрещены под стулом, один тапочек был скинут, а бедра неосознанно дергались под столом, касаясь коленками. Юбка задралась и от этого она была очень соблазнительна. Ёдзи подумал о сексе и понял, что он уже не будет надеяться, что придет Ясуко, а возьмет в прокате у дома пару дисков с порно и проведёт весь вечер у телевизора.

Через неделю от Ю-Эф-Джей пришло письмо, в котором были принесены извинения за ошибку при оценке теста. Из письма следовало, что Танака принят на работу и должен пройти стажировочный курс в течение трех месяцев, чтобы приступить к работе в корпорации. Новость была хорошая, поэтому, тут же в воображении возникла радужная картинка: Ёдзи в новом костюме и белой рубашке, в одной руке портфель, в другой – бумажный стаканчик с крышкой из кофейни Экцельсиор, что рядом с Ю-Эф-Джи. Он идет, улыбается, со всеми здоровается, кланяется начальству. Поднимает голову и приветливо смотрит на утреннее солнце, которое уже вовсю отражается в зеркальных стёклах деловых зданий.

Свой сотый день на работе в Ю-Эф-Джей Танака отметил головной болью и скверным настроением. На улице шел дождь, а отделение финансовой корпорации, где сейчас, пройдя стажировку, работал Ёдзи, находилось далеко от станции. Он весь вымок и был злой. Поэтому, зайдя в офис и, услышав унылые приветствия коллег, ничего не ответил, а только скинув, как попало ботинки, прошлепал в тапках к своему столу. Его работа заключалась в проверке сводных таблиц. От напряженной работы перед монитором компьютера постоянно слезились глаза. К тому же, Ёсида напротив все время курил.

На обед он ходить не успевал и ел рамен 6 6 Пшеничная лапша в бульоне (яп.) прямо за столом. От лапши все галстуки были заляпаны каплями бульона. К вечеру Танака впадал в состояние, которое он называл биокомпьютер, – он все понимал, но ничего не делал, потому что был без сил. Исключением была пятница. Все сотрудники шли в караоке, включая шефа Кавасаки, и напивались пивом. Ёсида с Кавасаки пили виски и на правах старших пели только по одной песне. Как обычно, Тосико Мурада становилась пьяной от одного бокала лимонного хай-тю 7 7 Слабоалкогольный газированный коктейль (яп.) и потом активно приставала к мужчинам. Ёдзи тоже был в числе ее жертв, а потому сразу старался сесть от нее подальше.

Дни становились точь-в-точь похожими друг на друга. Вечера были еще хуже, потому что их для Ёдзи не было. Он долго ехал домой, возле станции покупал в магазине то, что оставалось. Включал телевизор, засыпал перед ним, просыпался ночью, падал на футон 8 8 Матрац для сна (яп.) , который он уже давно не убирал в шкаф, а в 5.30, уже с противным писком будильника, вставал, чтобы ехать на работу. «Неудачник» – это слово, преследовало его, с ним он просыпался, с ним он входил в вагон, где, как обычно, не было свободных мест, с ним он ляпал очередное пятно на галстук. Он даже перестал погружаться в свои фантазии, потому что на них уходило много сил. Но сегодня, идя на работу, он опять налетел на буддистского монаха. Выйдя из вагона, Ёдзи стал разматывать наушники. Провод скрутился неимоверным образом и, чтобы его распутать, пришлось вытянуть руки во всю длину. Именно в этот момент его левая рука коснулась чьего-то плеча. Ёдзи машинально извинился, и краем глаза увидел большую соломенную шляпу и черное одеяние. «Вот дерьмо! Опять монах…», – Ёдзи прибавил шагу и вскоре был уже на улице.