Элеонора Кременская - Под покрывалом белых облаков

– Класс! – восторженно загалдели ученики, когда она отошла в сторону. – Вот это да!

– В рамочку и на стену! – предложила Ленка.

– Ты думаешь? – озаботилась преподавательница, преданно глядя на Кузнецову.

– Я пошутила, – пожала плечами Ленка.

– Это такая редкость, подобные люди на Земле! – с чувством произнесла она вслед Ленке.

– Подобные кому? – нахмурилась Кристина.

Вместо ответа, мастерица приложила руку к груди, напротив сердца и слегка поклонилась Кристине.

– Странная она какая-то! – девушки со смехом выбежали из училища.

Кристина вдохнула морозный воздух, с восхищением поглядела на заснеженные улицы:

– Как в иномирье!

– Ты про серебристый дворец? – небрежно бросила Ленка, поправляя белую вязаную шапочку на голове.

– Неужели, знаешь? – остановилась Кристина.

– Дом у нас с тобой будет один, подруга, – кивнула Ленка.

Вместо ответа Кристина взяла ее за руку. Она была благодарна этой дружбе, ведь она, как и Ленка страдала от одиночества. Но теперь, общая тайна объединила девушек, общее увлечение ангелами занимало, удивляло, как говорила Кристина, что, ни день, то новое открытие.

Впрочем, реальный мир наступал на пятки. Обе они понимали это и поэтому из училища, накупив по дороге фруктов, направлялись в больницу, к Надежде.

Изредка, беременная спускалась к ним. Садилась на диван для посетителей, дышала с одышкой, словно больная астмой.

Кристина жалела сестру, но что она могла поделать, как облегчить ее страдания? Выносить троих детей – не шутка, так говаривала бабушка!

– Может, попросить наших? – задумчиво проговорила Ленка.

– Не хочу быть потребителем, хочу сама помогать, когда надо!

– Здорово! – подхватила Ленка и, взглянув на психиатрическую лечебницу, находившуюся тут же, в больничном городке, сказала. – Несправедливо поступил мой Ас, Грошев, конечно, дурак и развратник, но лишать его разума за это?..

Она не договорила.

Через несколько дней Надежде сделалось лучше, а еще через неделю врачи выписали ее домой.

Накрывая на стол, Кристина, сама не своя от радости, напевала, когда за руку ее схватила бабушка:

– Погоди-ка, птичка божья, почему у тебя цвет глаз изменился?

– Цвет глаз? – хором воскликнули домашние: отец с матерью, сестра с мужем.

– Разве такое возможно? – растерялась Кристина и подошла к зеркалу.

Действительно, вместо привычного зеленого цвета она наблюдала теперь голубой, почти ультрамариновый.

– Как у моего ангела, – прошептала она, не зная, то ли радоваться, то ли печалиться.

Грошев стояла неподвижно, опустив голову и безвольно прислонившись к стене, когда его родной и единственный брат, оформлял документы.

Прошло три месяца и Грошева по закону едроссов выбросили из психушки на руки родственников, то бишь, брата.

Алексей Павлович Грошев, всего лишь двумя годами младше Егора, с опаской поглядывал на близкого родственника, пытался взять себя в руки, унять дрожь во всем теле.

Плохо получалось. Психически больные должны лежать в специальных лечебницах, а не изматывать неадекватными поступками и припадками родню.

Зачем он приехал? Все жена, жадная баба. Мало дома с огородом и сарайками в пригороде, город с благоустроенной квартирой ей подавай.

Торопясь, Алексей Павлович закончил подписывать официальные бумаги и, подхватив под руку брата, не прощаясь с персоналом клиники, поволок Егора на улицу.

– Рецепты дали? – мельком взглянув в зеркало заднего вида на бледного сумасшедшего, сжавшегося на заднем сидении автомобиля, спросила жена Алексея Павловича, дородная женщина с подходящим именем Аглая.

Алексей Павлович молча, предъявил ей ворох бумажек с голубыми печатями.

– Ну ладно, на первых порах перетерпим, – хмыкнула Аглая, заводя машину, – а там вызовем скорую психиатрическую и в интернат для умалишенных его определим!

Алексей Павлович промолчал. Он не был художником, не страдал творческими завихрениями, а являлся надеждой и опорой для родителей, особенно в ту пору, когда старший Егор, чудил, куролесил и пьянствовал.

Братья совсем не общались и в детстве проявляли максимум отчужденности друг к другу.

Егор, прославляемый школой, возгордился, Алексей в тени его славы потихоньку дотянул до восьмого класса и перешел в профессиональное училище, где обрел надежных друзей и уверенность в завтрашнем дне.

Егор остался в школе и на выпускном, его плакаты украшали актовый зал, но Алексею было на это наплевать, он наконец-таки почувствовал себя человеком. Выучившись на строителя, Алексей отслужил в армии, женился и переехал в небольшой город, где обрел новую семью в виде домовитых тестя и тещи.

Но, ни на минуту не забывал о собственных родителях, поздравлял с днями рождения, заботился, когда заболевали, хоронил, когда умерли.

Егор, обуреваемый неведомыми страстями, изображая крайнюю занятость не то, что на дни рождения, на похоронах родителей не появился и вот теперь сошел с ума.

– Поделом, – зло произнесла Аглая, загоняя Егора в ванну, – ишь, как ловко придумал, брат родителей лечит да хоронит, денежки свои тратит, а тебе, хоть бы хны! Бог шельму метит!

– Демон, – перекрестился на нее, Егор Павлович, без стеснения стаскивая с себя всю одежду и залезая в ванну.

– Кто демон? Это я-то демон? – холодно поинтересовалась Аглая, уперев руки в бока.

– Демон, – убежденно прошептал Грошев, погружаясь в пенообразную субстанцию.

Аглая замолчала, увидев, что Алексей взялся за мочалку, намереваясь мыть брата.

– Больной он, что ты его слушаешь? – тихо произнес он.

– Больной, а обзывается!

И грязно выругавшись, Аглая поспешила на кухню, где ее ожидали трое родных детей: Кирилл, Виктория и Анфиса.

Огрев подзатыльником Кирюху уже успевшего без спросу умять три ломтя хлеба; дав кулаком по сутулой спине Вике, заставив выпрямиться, она с улыбкой повернулась к Анфисе:

– Доченька, солнышко мое, супчик будешь?

Анфиса, невероятной красоты, девица пятнадцати лет, благосклонно кивнула:

– Хорошо, маман, мне немножко!

– За фигурой следишь, фифа? – дразнясь, высунул язык, старший Кирюха.

– Модель, – скривилась в презрительной гримасе, полной скрытой зависти, Вика.

– Молчать, – заорала Аглая на двух старших детей. – Анфисочка деньги на конкурсе красоты загребла, а вы что, где от вас хоть какая-то польза?

Кирилл с Викой насупившись, склонились к своим тарелкам с жидкими рыбным супом.

– Богородица дево радуйся! – взревел, вдруг Егор из ванной.

Аглая выронила половник.

– Это еще что такое?

– Таблетки, Аглаюшка, неси лекарства! – прокричал Алексей.

В ванной вскипела вода.

– Куда же вы его выписали? – кричала встрепанная Аглая на молчаливого врача-психиатра, приехавшего по вызову на скорой психиатрической. – А, если бы он нас убил?