Анастасия Ясенецкая - Дом культуры

Мысли Баревского прервал тихий звук плача. Он пошел быстрее, напряженно прислушиваясь к сдавленным всхлипам, и вскоре наткнулся на рыжеволосую девочку в белой футболке и короткой юбке. Девочка сидела на полу, обхватив руками колени, и плакала. Баревский почти сразу же узнал ее.

– Катя? – удивленно спросил он.

– Андрей Александрович? А вы-то здесь откуда?! – подняла зареванное лицо Катерина. С Баревским они были знакомы давно. Катя работала администратором в художественной галерее, куда Андрей регулярно приносил на продажу свои работы. Он же в свое время и показал Кате любопытный сайт Макса Кравцова…

– Ты чего это тут делаешь? – Баревский опустился на колени рядом с Катей и положил руку ей на плечо. – Ты как вообще попала-то сюда?

– Права была… Янка…, – шмыгая носом, пробормотала Катерина. – Не фиг было… соваться в дом этот… А мне Кравцов… план присла-а-ал! – и она снова разревелась.

– Ну, ладно, ладно, – Баревский осторожно погладил Катю по спутанным рыжим волосам. – Кравцов этот – полный придурок. Тщеславный и опасный. Он об этом месте ничего практически не знает, а все туда же! Популярность дешевая ему нужна, вот он сайт и создал. Пару раз заглянул в Светлое будущее, и уже считает себя спецом! А сюда нельзя без подготовки соваться! Ты хоть одна, надеюсь, в ДК залезла?

– Нет, – Катерина вытерла слезы рукавом. – Со мной подруга была. Яна. Мы потерялись… Я только вышла в коридор, а выход… найти не смогла… он пропал… И Янка тоже… пропала…

– Какая Яна? – Баревский нахмурился. – Яна Юдина? Журналистка?

– Угу.

– Ох, Катя, Катя… Поверила этому дураку Кравцову! Янке проще чуток, конечно, она про Дом культуры знает кое-что, я ей рассказывал…

– То-то она идти не хотела… А я, дура, блин, не послушала… Ну кто знал, что здесь так легко заплутать! Я просто на пару шагов отошла… а двери… нет уже… Исчезла… Скажите, Андрей Александрович, неужели здесь и правда есть выход в другое измерение? И я… мы уже там?

– Не исключено…, – Баревский, нахмурившись, посмотрел куда-то мимо Кати. – Этого я пока сказать не могу. Я тоже здесь не все еще изучил. Да это и невозможно… Но, у меня создается впечатление, что само пространство Дома Культуры имеет куда больше измерений, чем остальной наш мир. Не три, а четыре, а может даже пять или шесть. Причем, я подозреваю, что здесь многомерно не только пространство, но и время, как бы по-идиотски это не звучало… Но они всего не покажут…

– Кто они? Говорят, что его инопланетяне построили – ну, Дом культуры этот…

– Может, и инопланетяне… План дома постоянно меняется, логики никакой. Я где-то читал, что в нашем мире не три, а одиннадцать измерений, но только восемь из них настолько малы, что никакое движение там не возможно. А здесь все они вроде как раскрылись… Короче говоря, заплутать в этом Доме культуры – ничего не стоит.

– Так мы выбраться отсюда сможем или нет? – Катя встала, опираясь на протянутую руку Баревского. – И Янку найти?

– Насчет Яны – нечего тебе в данный момент сказать не могу. А выбраться вполне реально – я же здесь не в первый раз. Пойдем, у меня тут одна идея появилась, – с этими словами Баревский взял Катю под руку. Та едва заметно поморщилась, но послушно пошла вслед за ним по кафельному коридору.

Спустя некоторое время они уперлись в тупик. Стена, перед которой остановились Катя с Баревским, была покрыта не кафелем, а грязной облупившейся зеленой краской. На ней висела обшарпанная доска почета, на которой было восемь прозрачных кармашков для фотографий. Два из них пустовали, а в шести остальных находились абсолютно одинаковые черно-белые снимки. Изображали они одутловатое, заплывшее жиром лицо какой-то злобной тетки в строгом черном пиджаке и шишкой серых волос на затылке. Под фотографиями вместо подписей были номера от одного до восьми.

– Ух ты! – удивленно воскликнула Катя. – Это еще что такое?

– А ты разве не видишь? – как-то неожиданно томно спросил Баревский. – Доска почета, разумеется.

– Какая-то она странная…

– Это не важно, – прошептал Андрей, встал у Катерины за спиной и положил руки ей на плечи.

– Не надо! – Катя попыталась освободиться. – Мне неприятно!

– Важно другое, – Баревский сжал пальцы крепче, не обращая никакого внимания на Катины протесты. – Есть два вакантных места. Для таких, как ты. Тоже мне, женщины, блин. Идеальная схема эволюции для всех вас уже давно придумана.

– Что-что?

– А то, дорогая моя, что мне абсолютно по барабану, что ты с бабами спишь! – с этими словами Баревский буквально отшвырнул от себя Катерину. Девушка ударилась о стену и с тихим стоном сползла на кафельный пол.

– Товарищ Анубис, ваш выход, – ухмыльнулся Андрей и наклонился над девушкой…

…Прошло полчаса. Еще не стих хруст кафеля под удаляющимися тяжелыми шагами, а Баревский уже получил мощный удар в челюсть. Потом еще один – в нос. И напоследок – прощальный пинок ногой под ребра. Так завершилась для Баревского встреча с Полковником, который имел талант появляться неожиданно в разных местах Дома Культуры. Андрей остался лежать на полу без сознания…

– Ну и ладно, – художник поправил очки и, шатаясь, поковылял вдоль стены, слегка опираясь на нее кончиками пальцев. Дойдя до двери, он прочитал надпись на табличке. «Апплодисментная».

– Придурки. Что за название выдумали? – криво усмехнулся Баревский и открыл дверь. В «Апплодисментной» лежали кучей метлы, лопаты и тряпки. Там же валялась сгнившая фанерная доска с остатками золотистых букв «ска п ёта». На доске висело восемь пожелтевших фотографий. Только на них были изображены не лица толстых теток, а какие-то скульптурные девичьи головы – почти такие же, как у девушки с веслом в парке. Андрей, покопавшись, в куче мусора, извлек оттуда знамя. Точнее, от знамени остался лишь полуистлевший драный лоскут неопределенного цвета. Баревский без труда оторвал его от флагштока, увенчанного наконечником в виде копья. В центре его было отверстие—звезда. Андрей посмотрел на свет сквозь эту пентаграмму, и удовлетворенно кивнул:

– Чем я тебя породил, тем тебя и убью, – сказав так, он продолжил свой путь…

…Устав ждать Сергея, Ирма отправилась на его поиски. Она обошла Дом культуры по периметру, а потом свернула в парк. Половина фонарей на аллее, по которой она шла, была разбита, но и оставшиеся освещали путь неплохо. Жена Баревского была в этом парке не раз, и помнила практически все скульптуры, что попадались на ее пути. У пионера с горном не хватало одной ноги до колена и доброй половины головы. Лицо пышнобедрой девушки с младенцем на руках было залито синей краской, а на левой ягодице красовалась надпись «fuck ю». У рабочего в груди зияла дыра, из которой торчали куски арматуры. В конце аллеи маячила девушка с веслом…