Горос - Вопрос крови

Воспоминание о детстве тут же вернуло меня в настоящее. Я вспомнил, как выгляжу, и снова навалилась депрессия. Марта это заметила.

– Тебя как зовут? – спросила она, пристально меня рассматривая.

– Шут, – подумав, ответил я.

– Странное имя.

– Это не имя. Это – судьба!

– А есть у тебя нормальное, человеческое имя? – Снова эта злобная усмешка.

– Нет. – Разговор начал меня бесить. – Теперь нет.

– Шут так Шут… – Марта пожала плечами.

Свернув с центральной улицы в переулок, мы погрузились во мрак. Асфальт сменился разбитой грунтовкой. Вместо многоэтажек теперь по обе стороны лишенной освещения дороги тянулись черные силуэты небольших домиков. В темноте небо обрело какой-то не городской объем, засверкав в тысячи раз большим количеством звезд. Этакий провал из города в глубинку. Мне стало легче. Может, оттого что тьма скрывала мой непотребный вид?

У одной из калиток Марта остановилась.

– Здесь я живу, – сообщила она. – Спасибо, что составил компанию.

И снова повисла пауза, заставившая меня вспомнить, кто я.

«Лучшего момента просто придумать нельзя!»

Взгляд скользнул по сторонам – никого! Сердце бешено забилось. Я ощутил себя маньяком, который вот-вот совершит преступление, и от этого решимость окончательно покинула меня.

«Не хватать же ее и, разорвав футболку, впиваться зубами в артерию?.. Так бывает только в кино. А как на самом деле?»

Такой исход казался по меньшей мере глупым.

«Да и где искать-то ее, эту самую артерию?..»

– Ты так смотришь на меня… – нарушила молчание Марта. – У меня аж кровь стынет.

При слове «кровь» меня пробил озноб. Марта, видимо, это заметила.

– Прохладно-то как. Слушай, а может, ко мне зайдем, чаю попьем? Кстати, я одна живу…

Предложение ввело меня еще в больший ступор. Судьба словно толкала: «Давай же, действуй!» – а я стоял и ломался, как девочка во время первого свидания. Марта между тем мне начала даже нравиться, и я уже с трудом представлял, как смогу ее укусить.

– И что-то комары-кровопийцы кусаются, – словно нарочно, сказала она, звонко хлопнув ладошкой по шее. Там осталось бордовое пятнышко, как от укола.

Я наконец решился и сделал к ней осторожный шаг. Марта не шелохнулась, лишь продолжала улыбаться, глядя мне в глаза. Я несколько неуверенно провел ладонью по ее волосам, наклонился к обнаженной шее. Ноздри защекотал сладковатый запах духов, кровь застучала в висках.

«Ну, давай же! Решайся!»

Я облизал пересохшие губы, соображая, куда именно нужно кусать… И вдруг Марта прильнула ко мне, обвила руками мою шею и, став на носочки, прошептала мне в ухо:

– Шут, я знаю, кто ты!

Домик за калиткой оказался настолько крохотным, что больше походил на летнюю кухню. У забора я заметил будку, но собаки там не оказалось. Мы прошли к крыльцу по выложенной кирпичом дорожке мимо закрытого ставнями единственного окна. Марта нащупала лампочку, зажегся тусклый свет.

– Проходи, не стесняйся, – сказала она, сняв огромный навесной замок и распахнув дверь.

Я шагнул в заваленные всякой всячиной сени. Марта задержалась на улице: обвела подозрительным взглядом чернеющие на фоне неба кусты, погасила свет и лишь после этого вошла в дом.

Внутри ее жилище оказалось даже меньше, чем представлялось снаружи. В нем была одна-единственная комната, разделенная пополам русской печкой, почему-то выкрашенной в черный цвет. В одной половине комнаты от стены до стены раскинулась заправленная бордовым бархатным покрывалом кровать, в другой – у окна пристроился заваленный посудой стол, покрытый темно-коричневой скатертью. Вообще, из светлых вещей в доме оказался только холодильник. Черные шторы, черные обои, черная мебель, даже черная посуда. И ни одного зеркала! На стенах с плакатов скалились монстры: по большей части люди, изображающие вампиров. Марта явно старалась на них быть похожей.

– Холодильник хозяйский, – заявила Марта так, словно извинялась за его белизну. – Это съемная хата. Но скоро и отсюда придется сваливать.

Она села на табуретку, и на мне остановился пристальный взгляд – как-то исподлобья, на манер тех монстров с плакатов.

– Приятно повстречать себе подобного, когда тебя повсюду окружают лишь эти ничтожные существа, годные быть только пищей, – сказала она. – Увы, одиночество – судьба вампира!

Я робко присел на краешек кровати.

«Себе подобного, – мелькнуло в голове. – Знать бы, кто я на самом деле…»

– Как ты узнала, что я… – Я не смог подобрать слово. Термин «вампир» меня всегда бесил.

– Что ты один из нас? – закончила за меня Марта. – Мы всегда узнаем друг друга среди этого стада, называемого человечеством. Зов крови! Понимаешь? Нет, конечно, обычные люди видят в тебе простого парня… Но мы-то не люди! Видел бы ты себя со стороны, сам бы понял. Слушай, у тебя что-то вид такой… Да ты же голоден!

Я взглянул на нее с надеждой. Ведь я действительно не ел четверо суток.

– Но искать сейчас жертву…

– А есть хотя бы хлеб?

– Хлеб?! – удивилась Марта. Потом пожала плечами и с сомнением открыла холодильник. – Нет, хлеба не держим. Зато тут у хозяйки огурцы консервированные были. Будешь?

Я заметил на нижней полке пакет с морковью.

– Можно?

Вытащив одну морковку, я плеснул на нее водой из ковшика и откусил. Марта наблюдала за мной с явным удивлением.

– Когда долго нет крови, помогает, – не прекращая жевать, ответил я на ее растерянный взгляд. – Если честно, я никогда даже не пробовал человеческую кровь. Мама всегда говорила, что делать людям больно – плохо.

– Сразу видно, новичок, – с сочувствием покачала головой девушка.

– Я не новичок. Я таким родился.

– Ты таким что?!. – В глазах Марты возникли одновременно удивление и интерес.

– Я таким был всегда. Сколько себя помню. У меня была семья, куча братьев. Жили мы в Красновке – это поселок недалеко отсюда…

Воспоминание о доме сдавило сердце. Я почувствовал, что голос мой наполнила горечь, и отвернулся, чтобы Марта не увидела слез.

– Но как такое может быть? Я знаю, что укус вампира превращает человека…

– Я тоже. Читал. Был период, когда хотел понять, кто же я. Хоть мама и пыталась убедить меня, что я просто неизлечимо болен, а в остальном не отличаюсь от других людей. Может, отчасти она была права?.. Когда я спрашивал: «Мама, почему же все дразнят меня кровососом?» – она отвечала, что давным-давно, когда я только родился, один человек сказал глупость. Это был очень, очень плохой человек.

– Расскажи?!

– Да что рассказывать-то…

…Родился я в середине мая. Об этом дне я знаю лишь из рассказов братьев да матери. Говорят, отец устроил настоящий пир в мою честь. Посреди двора был накрыт длинный стол, но даже на нем не вмещалось огромное количество закуски и выпивки. Наш двор никогда не принимал столько гостей, как в тот раз, ведь отец, узнав, что у него родился я, был вне себя от счастья и созвал едва ли не весь поселок. Народу было столько, что стулья, посуду и закуску пришлось собирать с окрестных домов.