Ива Одинец - Бестии

Неужто суббота? Слава тебе, господи. Да ещё и праздник завтра. День независимости кого-то от чего-то там… в том плане, что ничего ни от кого не зависит. У нас тут – точно. Но хоть не попросят выйти на работу… я надеюсь. Лишний день покоя – и то польза. А руководство начнёт праздновать уже сегодня. Умотают на водохранилище (там база отдыха рядом, «Зелёная роща»), причём с обеда. Вот почему мой лапушка уже с утра неформально прикинут. По субботам лишь с обеда приезжает в джинсах. А нам, секретарям, и того нельзя.

– Ау?

Ч-чёрт. Опять в транс впала. Сам виноват. Ну зачем он такой сладкий до невозможности…

– Сорри. Задумалась.

– Правда? Обалдеть.

– Да вы заходите. Он вас ждёт.

Гектор распахнул дверь в кабинет.

– Дмитрий Олегович! Кофейку попьём?

Из глубины кабинета ворчание:

– А то как же. Заказывайте.

Зубы сжались.

Старый упырь. Знает, что я лишний раз туда не зайду. Чтоб его не видеть.

Гектор, так и стоя на пороге, обернулся – лёгким танцующим движением.

– Мне со сливками, как всегда.

От улыбки вновь заныло под ложечкой. А в животе нарастает жар – тяжёлый, болезненный. Каждый раз… Каждый проклятый раз.

Колени сжались. Голос предательски дрогнул.

– Через пять сек.

Через минуту я вошла в кабинет с подносом.

Куда б приткнуть? Стол завален бумагами. А Гектор увлечённо что-то показывает Шахову на мониторе, стоя за плечом. Словно не видят.

В приёмной звонок. Другой, третий… Три линии сразу. Да пошли вы все. Рук две, а язык вообще один. Перебьётесь. Мне и здесь стоять неплохо. Любоваться украдкой на склоненную голову, тёмно-русые волосы, по-мальчишески чуть встрёпанные, тени от ресниц на щеках. Ловить звуки голоса, весёлого, чистого… Только б упырь не уставился…

Оба подняли глаза разом.

Не успел Шахов рот раскрыть, Гектор шагнул навстречу. Даже с его шириной шага их понадобилось три.

Ближе к столу шефа не подхожу. Оставляю поднос на столе для переговоров – на краю у двери. Во избежание глажки по коленкам и умильных улыбок в попытках помириться. Правда, со времени последней – … дцать-какой-то по счёту – прошло два месяца. С тех пор ко мне обращаются подчёркнуто на «вы», а я вхожу сюда, лишь когда пусто – или шеф не один. Сколько так будет продолжаться – не знаю. Ничего менять не собираюсь. Кроме работы – при первой возможности. Давно б ушла. Но тогда не смогу видеть Его…

Гектор забрал поднос. В замешательстве не сразу отдала.

Кончики пальцев легко коснулись моих.

О боже… Ни разу даже краем одежды…

Понадобилась вся воля, чтоб не отдёрнуть руки… не вздрогнуть хотя бы.

– Вот спасибо.

Смело опустил поднос на кожаную папку поверх груды таких же.

Мрачный взгляд – и Шахов вновь уткнулся в монитор.

Вчера был злобен, а сегодня вообще туча тучей. Не выспался. А то и рюмку-другую хлопнул на ночь. Глаза – голубые, но темней (и холодней), чем у Гектора – набрякли, пробор менее тщательный, чем всегда, даже костюм висит мешком. С чего вдруг? Для сорока восьми очень неплохая фигура, широкие плечи, талия, всё как положено. Седина лишь добавляет шарма. Интересный, сексапильный мужик. Хоть и выглядит лет на десять старше. Лицо помятое. Работа по шестнадцать часов, редкие выходные – плюс привычка снимать стресс водкой. Не каждый день, конечно, но всё же… Но бабам он нравится безумно. Едва ли не больше, чем Гектор. И есть за что. Ведь и мне нравился. Ещё недавно…

Пора уходить. Телефоны разрываются.

Приёмная пуста. Вот и чудненько. Хоть чаю заварю. Не успею сейчас – придётся ждать до обеда. В этом сумасшедшем доме в туалет-то отлучиться некогда. И почему секретарям памперсы не положены, как охране?

Раньше, когда дела шли лучше, у Шахова была охрана. На него отродясь не покушались – но положение обязывало. Двое телохранителей по очереди сопровождали его на работе и вне. Смена – сутки. Без перерывов. Я дружила с обоими – и много чего наслушалась про секреты профессии. Хоть охранное агентство открывай, как собирался один из них, Сергей Денишев. Может, уже и открыл. Не знаю, год не виделись. Так вот, он рассказывал, что суточное дежурство – это нормальная практика. И никаких обеденных перерывов, т.к. ни есть, ни пить нельзя. Но всё равно положено надевать памперсы – мало ли, вдруг банкет какой особый… Специальные, незаметные под деловым костюмом – телохранитель должен быть одет так же, как охраняемый. И вести себя так же. Будто – компаньон.

А под мой костюмчик никакой памперс не наденешь. Облегает всё что можно. Только это и дозволено. Никаких декольте, прозрачных блузочек – и уж тем более мини. И леопардовая расцветка под запретом. Уроды. Когда я сюда устроилась, гардероб пришлось подбирать заново. Уж выдавали б сразу униформу. Как стюардессам. Или хоть денег давали б на прикид, как принято в солидных фирмах. Так то в солидных. А не то, что у нас.

Подошла к зеркалу.

Прямое каре до плеч. Чёлка до самых глаз. Волосы рыжие как лисий мех. Отсверкивают золотом. На солнце, говорят, смотреть больно. Глаза зелёные – цвета хаки, как бывший муж стебётся. Кожа фарфоровая, как у голландки, сплошь в светлых веснушках. Осенний тип. Но эти мрачные костюмы с белыми блузками… Интересная бледность превращается в бледную немочь. Всё могу простить этим гадам из московского офиса, даже зарплату… но запрет на леопардовый принт – никогда!

Хотя никакой прикид – хоть рваный мешок из-под удобрений! – не скроет грудь четвёртого размера, безупречной формы ноги от ушей, походку в стиле «медленное дефиле» и голос а-ля Мадонна, тихий, но близкий к грудному. Красотка. Может, не самая, но уж в первую пятёрку красавиц управы вхожу.

Вот только… хватит ли этого?

Какой нужно быть, чтоб понравиться столичному мужчине – опытному, с тонким вкусом, бывавшему на приёмах в посольстве?

Тяжёлый вздох.

На что, на что ты надеешься, а, бестолочь? Он в Москве к таким девочкам привык – закачаешься, а тебе только наших мужиков сражать изысканностью. Как говорится – сойдёт для сельской местности. Никогда не была броской – тем, что называют «секси». Фигурка-то отпад, и глазки, и губки… но образ и манеры леди Чаттерли портят всё. Это на ценителя, а чтоб заценить – надо долго всматриваться. У него взгляд сомелье… но смысл напрягать глаза? Ради интрижки? Смешно. Развлекаются с доступными. Легко взять – легко употребить – легко выкинуть. А я такой не выгляжу. Даже в мини-юбке. Будто на лбу написано: «Не влезай – убьёт».

Мне двадцать пять. Ему – двадцать восемь. От меня сходят с ума мужчины за сорок. Но не ровесники. За ничтожно редким исключением. Взаимно. Я их подавляю. И не только их. Здесь так было всегда. Пока не появился он.

Господи, пожалуйста… Хоть раз… И я месяцы – годы буду жить воспоминаниями. Я не знаю, почему – он. Не люблю молодых. Не терплю голубоглазых. Не переношу курящих. И ненавижу всё солнечное. Но его хочу до безумия. Как ещё никого.