Сергей Долженко - Жених без лица. серия «Небесный дознаватель»

Вывеска не причем. Дело было в собаке. Она тяжело дышала, из полуоткрытой пасти торчал на толстой нитке магазинный ярлык.

– Бедный мой, – склонился над ним Иван Петрович. – Ворованное не туда пошло?

На бирке значилось: «Фарш особый. Диетический. 250 граммов». Видимо, песик сожрал деликатес вместе с упаковкой и теперь мучился. Желтые мутные глаза налились слезами, живот тяжело ходил, и весь он дрожал, как в приступе лихорадки.

– Всякое уголовное деяние наказуемо, – назидательно сказал Шмыга, взял ярлык и медленно потянул. Какие-то красные лохмотья полезли из пасти, пес подпрыгнул, издал утробный вой. Тень прохожего нависла над добровольным ветеринаром, чей-то негодующий крик «Отстань от скотины!»… воришка взвизгнул, клацнул зубами и бросился прочь, оставив в пальцах Иван Петровича злосчастный ярлык.

– Помочь хотел, – извиняющимся тоном начал Шмыга, приподнимаясь…

Но рядом уже никого не было, народ спешил по своим делам. Из бара вышел черномазый мальчишка в строительной фуфайке и с превосходством сына гордого Кавказа посмотрел на него. Шмыга отметил невзначай, что, несмотря на довольно вызывающий вид и скрещенные на груди руки, правая коленка мальчика дрожала от плохо скрываемого нервного напряжения.

Стрелки настенных часов зала предварительных касс ползли так медленно, что Чайка успела проверить парочку договоров. Глянула вновь на огромный циферблат и гневно выругалась. Часы стояли! Посмотрела на панель внизу экрана монитора – двадцать пять минут первого! Вскочила, схватила сумочку, кинула начальнику:

– Володя, я на обед!

Внизу под пальмой столкнулась с Иваном Петровичем.

– Тысячу извинений! – воскликнул владелец гадательного салона. – Благосостояние российских граждан растет, теперь каждый норовит купить если не шестисотый «Мерседес», то хотя бы «Оку» или «Запорожец». Отсюда эти дикие пробки.

– Ну их! – рассеянно кивнула Марина, даже не ответив на приветствие. – Сейчас зайдем в «Маргариту». Там довольно прилично кормят. Расскажу все по порядку.

– Минуточку, – решительно воспротивился такому наскоку Шмыга. – Вначале скажите, о чем хотели переговорить. Если сочту нужным, то мы пойдем куда угодно и потратим на разговор сколько угодно времени.

Подопечная остановилась и с некоторым удивлением посмотрела на него.

– Мне казалось, если я плачу деньги…

– То вы их платите только за ценную для вас информацию, а не за пустой треп, – мгновенно пресек выходку капризной барыни толкователь снов. С милой улыбкой взял ее под руку. – Отойдем в сторону.

– Хорошо.

Будущая невеста поправила на груди, обтянутой белейшим джемпером, золотой медальон с выпуклым изображением скорпиона, и покорно дала увести себя к окну.

– Итак, что случилось?

– Сегодня, мне приснился сон, – торжественно начала она. – Потрясающий! Я хочу знать, сбудется или нет… это для меня важно, поскольку есть мужчина, который предлагает мне руку и сердце. Но во сне был другой… Согласившись на его предложение, быть может, пропущу настоящего… я путано говорю, вы извините меня…

– Не понял. Кто был во сне, другой мужчина?

– Шикарный сон. Свадьба, столы до горизонта, гостей тысяч двадцать и я вся в белом… И меня ведет такой жених, о! Жаль, лица не запомнила.

– Жених без лица? Когда вам приснился этот сон?

В голосе Шмыги прозвучала такая настойчивость, такое грубое, даже бесцеремонное требование, что будущая невеста несколько опешила.

– Под утро. Я проснулась от него…

К часам на стене двое рабочих приставили раздвижную лестницу, третий в новеньком черном комбинезоне наверху. Голоса их разносятся далеко…

– Странно, стрелки друг о друга зацепились.

– Может, погнулись?

– Да кто их под стеклом погнет, дурень?

Иван Петрович задержал дыхание, тепло и тяжесть исчезли из тела.

Ползала ослепительно полыхало в весенних солнечных лучах, другая половина в глубокой тени. Трое немолодых мужчин у кассы продажи билетов. Голова одного склоняется к окошечку. Говорит тихо, но каждое слово слышно резко, отчетливо:

– Мне до Москвы, туда и обратно, пожалуйста…

– Билеты остались только в один конец.

На втором этаже за стеклянной перегородкой «Трансбанка» стоит девушка в темном свитере, вроде как пытается разглядеть кого-то. Бабушка обметает веником разноцветные валуны под пальмой, бормочет:

– Все ушли, все позакрывали, ключ забрали…

И снова:

– Все ушли…

На кончике угрожающе вскинутого хвоста скорпиона дрожит золотая капля яда…

Иван Петрович выдохнул так резко, что закружилась голова.

«Ой, как все плохо!»

– Уходим! – резко бросил Марине, и даже не разобрав, что она ответила, грубо схватил ее за рукав и потащил к выходу.

– Что ты делаешь! Отпусти! – Вскрикнула она.

– Бегом отсюда! Времени совсем нет!

– У тебя?

– Нет, у тебя!

Буквально вытолкнул девушку на улицу, выскочил сам.

Высоко в синеве апрельского неба кружился вертолет. Со второй платформы, лязгнув дверьми, уходила электричка на Дзержинск. Поток машин вдруг сократился, в двенадцать тридцать пять только одна-две торопливо проскочили перекресток… людской прибой обмелел…

Делая гигантские шаги, Иван Петрович уходил с площади, волоча за собой вяло сопротивляющуюся девушку. Метров через сто они остановились перед гостиницей «Антей».

– Отстань от меня! – крикнула вне себя Марина. – Что я тебе такого сказала, что ты сорвался с места, как сумасшедший?

– Свадьба! – отдышавшись, бросил Шмыга, оглядываясь по сторонам.

– Причем здесь свадьба? Ты что, ревнуешь? – глянула на него с подозрением, открывая сумочку и доставая зеркальце.

– Боже, какое самомнение! – криво улыбнулся толкователь снов. – Свадьба – к несчастью. Жених – это смерть. И сегодня под утро вы с ним обвенчались!

– Что? – вытаращила глаза Марина.

– Давайте, отойдем в сторонку.

Поднялись на широкие ступени главного входа, встали между колонн спиной к высоким сводчатым окнам.

– Мне что-то угрожает? – нервно теребила его за рукав Марина. Встревоженное состояние хранителя передалось ей.

– Сейчас я вас посажу на такси и вы поедете домой. Нигде не выходите, только домой. Нет, поеду с вами. Подождите.

Шмыга сбежал со ступенек, оглянулся. Чайка растерянно смотрела ему вслед. Такой и запомнил ее Иван Петрович – в расстегнутом плаще поверх белого джемпера, на груди золотой медальончик, встрепанные волосы, ремень сумки на локте, брови домиком и широко распахнутые глаза, в которых нет страха, лишь одно изумление.

Перевел взгляд на привокзальную площадь и провалился в кошмарный сон: высокое здание УЖД, от которого их разделяло не более сотни метров, медленно оседало в фонтане пыли и грязи. Земля под ногами качнулась, покатился от обомлевшей лоточницы ящик с пирожками, рыбьей чешуей полетели с домов оконные стекла, над крышами закувыркались тысячи бумажных птиц и тугой горячий ветер ударил в лицо…