Сергей Долженко - Жених без лица. серия «Небесный дознаватель»

Вертолет в небе принадлежал геодезическому управлению Нижневолжска. С высоты семьсот метров из него делали аэрофотосъемку Заречной части. И в двенадцать тридцать пять оператор по случайному совпадению зацепил видоискателем привокзальную площадь. Когда башня УЖД качнулась, его рука дрогнула, но удержала кадр. Пылевая волна от основания здания расходилась по площади, опрокидывая разноцветные коробки машин, крохотные фигурки людей, срывая крыши с киосков… Серый клубящийся дым начал подниматься вверх, и на какую-то долю секунду все здание высветилось солнцем: прекрасное, устремленное высь тонко очерченными линиями. Но только на одно мгновение, затем все тысячу двести оконных проемов лопнули, поехали перекрытия, железные ребра внешнего каркаса раздались… сминая друг друга, этажи полетели вниз, в клубящую бездну… Огромное безобразное облако, в котором кувыркались ослепительно белые листки бумаг, расплывалось, накрывая заречную часть города.

Ближе к эпицентру взрыва выглядело иначе. Когда рванули шесть набитых под завязку мешков с гексагеном, раскаленные струи газов выплеснулись из образовавшихся проломов в стенах здания; те, кого не разорвало сразу, сгорели в температуре под тысячу градусов; те, кто находился на площади, ослепшие, с разорванными барабанными перепонками бежали от медленно оседающей высотки… рваные листы железа, куски арматуры, бетона настигали их, опрокидывали. Густая пылевая масса селевыми потоками стала растекаться по близлежащим улицам.

Иван Петрович видел, как бежал с площади человек без головы, бережно прижимая к груди свою сумку; как стальная балка вылетела из дымного вихря и разрубила газетный киоск надвое, как медленно отворилась дверь того киоска и оттуда выпало тело продавца…

В момент взрыва он не успел схватить Марину даже за руку, и теперь в густом смоге, прижимая ко рту носовой платок, ползал на коленях, пытаясь на ощупь найти ее. Кто-то жутко и надсадно кричал, визжали взбесившиеся сигнализации автомашин, откуда-то сверху пробивался вой сирен… Наткнулся на чье-то туловище, вцепился в плечи, начал приподнимать, в клубах оседающего дыма показалась седая трясущаяся голова, скрюченные пальцы вцепились ему в ворот пальто – задыхаясь, Иван Петрович потащил к ближайшему подъезду пожилого мужчину. Прислонил к ступеням, затем бросился вновь в гущу раненых искалеченных людей…

В двенадцать тридцать семь донесение о взрыве здания УЖД поступило на пульт оперативного дежурного МЧС по Нижневолжской области. Когда сумасшедший голос ворвался в трубку и проорал, что рухнула восемнадцатиэтажка на Московском вокзале, дежурный подумал о пьяном шутнике.

Все же невозмутимо отстучал на клавиатуре компьютера текст поступившего сообщения, затем спросил:

– Адрес?

– Чего?

– Адрес аварийного дома?

– Да какой на хрен адрес, по этому адресу уже ничего нет!

– Я хочу предупредить вас о даче заведомо ложного сообщения…

– Да ты в окно посмотри, придурок! – проорал голос и бросил трубку.

К счастью, определитель выдал номер звонившего абонента, дежурный со злорадством вписал его в сообщение и послал клавишей «enter» в базу данных. Довольно крутанулся на кресле и взглянул в окно. Высокий, в полнеба грибовидный столб дыма стоял над заречной частью города.

– Твою мать! – подпрыгнул эмчээсник и выдал сигнал общей тревоги.

Первые машины «скорой помощи» пробились к площади Московского вокзала спустя двадцать минут после взрыва. Набивали в салоны пострадавших, набирая скорость, неслись к городским больницам. Больше всего тяжелораненых находилось ближе к эпицентру взрыва, но к ним пока невозможно было добраться. Они лежали, припорошенные пылью, и умирали, видя перед собой тусклое холодеющее солнце в черной дымной пелене… Волна пострадавших с ожогами, переломами конечностей, отравлениями взрывным газом хлынула в расположенную неподалеку 1-ю городскую больницу, совсем не приспособленную для приема столь большого числа пострадавших. Надрывались телефоны в квартирах хирургов, анестезиологов, отсыпавшихся после ночных смен.

– Вы что, с ума сошли, какие операции, плановые в среду идут… Что-о?! Бегу…

На деревянном крыльце больницы стояла медсестра, высокая девушка с черными потоками туши под глазами и отчаянно размахивала картонной папкой:

– Всем в госпиталь на Маслякова!

Водители краснополосых «газелей», матерясь, давали задний ход, но в ворота въезжали новые машины, образовалась пробка…

– По рации нельзя было передать?!

Сухонькая седенькая фельдшерица пробиралась между машинами…

– Назад сдавай!

– Перекройте движение на улице, выехать не могу!

Фельдшерица неожиданно легко для своих лет вспорхнула на крыльцо.

– Тяжелый у меня. Легочное кровотечение.

– Все операционные столы заняты!

– Девушка, мы не довезем его, со всей ответственностью заявляю!

– Куда ж я его положу?!

Медсестра рывком распахнула дверь и показала темную комнатку приемного отделения, сплошь заставленную брезентовыми носилками с умирающими.

Лишь где-то через час созданный городской штаб по оказанию помощи пострадавшим при теракте навел порядок в той дикой суматохе, которая творилась в начале. Для многих промедление оказалось роковым.

Марина сидела, прислонясь к ребрам железной крыши перевернутого киоска. На ее сером неузнаваемом лице блестели глаза, далекие, уходящие. В уголках губ застыла струйка черной крови, тяжелое дыхание поднимало живот, на котором бугрился складками пропитанный кровью джемпер.

– Врача, врача! – кричал в тоске, оглядываясь, Шмыга, стоя перед ней на коленях. – Потерпи, моя хорошая, сейчас приедут.

– Иван, – шепнула Чайка тихо. – Я вижу…

– Что, моя хорошая, ты видишь?

– Жениха… Он идет, протягивает мне руку… какой красивый!

Она напряглась, застонала и замерла.

– Все будет хорошо, – проговорил Иван Петрович, обнял ее, прижал к себе, и стал качать, словно маленького ребенка, поглаживая грязные спутанные волосы «божьей» невесты.

Пожарные расчеты лили потоки белоснежной пены; поднятый по тревоге военизированный отряд МЧС, курсанты двух военных и одного милицейского училища, сорванные с занятий, бросились к завалам. На месте здания возвышался многометровый могильный курган, погребший под собой, как выяснилось позже, сто пятнадцать человек. Полностью был разрушен фасад здания железнодорожного вокзала; перекрытия устояли, но стеклянный купол сорвался и рухнул в зал ожидания; снесена торцевая часть здания транспортной милиции, серьезно пострадали два жилых пятиэтажных дома.