Мария Ледяева - Вдоль линии Сатурна

Она шла по дороге, и каждый шаг отдавался болью в груди. Душа полностью погрузилась во мрак, не осталось ничего светлого, чистого. Только мерзость существования, тягостная, как небесный свод, который держал на своих плечах Атлант. Мысли путались. Может ли небесный свод быть мерзким? Теперь она знала, что да. Она дошла до дома, открыла дверь. В комнате кто-то был. Ребенок… Её ребенок. Нет! Это не её ребенок, потому что в этом мире не осталось ничего, что можно было бы считать своим. Никаких привязанностей. Она больше так не может. Надо быстрее покончить со всем этим, пока совесть не начала брать вверх. Пока её не покинула решимость. Она зашла в комнату, придвинула стул, встала на него и накинула петлю из давно приготовленной бельевой веревки на крюк от люстры. Надела вторую петлю на шею. Подняла одну ногу, откинула второй ногой стул от себя…

Она проснулась от жуткого удушья. Невидимая петля сжимала горло. Она села в постели, открыла глаза и, с трудом вдохнув воздух, пришла в себя.

Её звали Варвара. Чужестранка. Она и была какая-то нездешняя. Лицо тонкое, глаза чуть раскосые, каре-зелёные. Каштановые волосы, темные брови. Смешение стилей, сплошная эклектика. Взгляд лучистый – поэты любят такой, обывателям всё равно. Речь, впрочем, не об этом, а о том, что случилась с Варварой Зайцевой весной, во втором десятилетии двадцать первого века.

После ночного кошмара она ещё какое-то время лежала в постели, размышляя над тем, что видела во сне. До чего похоже на явь! Страшно. Вдруг этот сон пророческий? Потом она встала и пошла в душ. Видение необходимо было смыть. Она стояла под потоком воды, представляя, что та уносит с собой весь негатив с души, как грязь с тела. Этот способ она узнала из какой-то психологической статейки. А, может, эзотерической. В последнее время психология подошла к эзотерике так близко, что тяжело было разобрать, где заканчивается одна и начинается другая.

Идти на работу не хотелось. Даже мысль о маячившей через несколько дней премии не давала нужного стимула. Натягивая на себя платье, Варя вздохнула, потом нашла пульт и включила радио.

– И снова доброе утро! – жизнерадостно сообщило радио. – Сегодня вторник, тринадцатое апреля. Жаль, что не пятница!

– А что было бы, если бы сегодня была пятница? – поинтересовался со-ведущий. – Ты ведешь борьбу с суеверием?

– Нет, просто мне каждый день жаль, что это не пятница!

Варя усмехнулась. Ей, собственно, было всё равно, какой сегодня день недели. Даже все равно, какая дата. Давным-давно, еще будучи студенткой педагогического вуза, она пришла к выводу – время несется настолько быстро, что нет совершенно никакого смысла обращать внимание на календарь. Абсолютно. Ей было непонятно, как успевают стареть люди, если года мчатся с такой бешенной скоростью, что едва успеваешь встретить очередной новый год, как уже на дворе – апрель… Как сейчас, например. Скоро лето, потом осень и снова новый год! Так зачем придавать этому так много значения? А вот число «тринадцать» она любила. Был в этой любви какой-то вызов предрассудкам, опутывающим общество многие-многие века. «Тринадцать» всегда считалось мистическим, даже ведьмовским…

Радио продолжало еще более жизнерадостно:

– Сегодня у нас с утра тема достаточно серьезная. Мы поговорим о прощении. Что вы можете простить, а что нет? Нужно ли прощать или достаточно прекратить общение с тем, на кого обижен? Вот такую тему я хотела бы предложить для обсуждения. Звоните нам по телефону – 777-00-99, в прямой эфир. А вот уже и первый звонок! Мы вас слушаем!

Звонила девушка. Варе все время было интересно, как можно дозвониться до прямого эфира? И уж тем более – в такую рань.

– Меня зовут Юлия. Я считаю, – бодро начала девушка, – что прощать – это обязательно. Я верю в Христа, и он сказал, что если тебя ударили по щеке, то надо подставить вторую…

– А вас когда-нибудь обижали сильно? – спросил ведущий.

– Да, обижали. И я все простила.

– Вы сейчас общаетесь с этим человеком?

– Нет.

Варя слушала вполуха. Странная тема для утреннего шоу. Ох, и нагорит этим горе-ведущим. В эфир прорвался еще один звонок. Снова женщина, самая активная часть населения.

– Не все можно простить. Тот, кто говорит, что простил, – лжет или его не обижали жестоко, смертельно!

– Но как жить в ненависти?

– Зачем в ненависти? Нужно отомстить. А потом, пожалуйста, забывай. Прощай, делай, что хочешь!

– И как бы Вы мстили?

– А так – глаз за глаз! Смерть за смерь!

– Простите, у вас, видимо, в жизни произошла трагедия?

– Да. Моего любимого человека убил его собственный брат.

Наступила пауза. Видимо, ведущие думали, как вернуть в привычное русло не в ту степь идущее шоу.

– Но для таких случаев существует полиция. Мы, скорее, предполагали, что прощение будет за измену или какую-нибудь обиду…

– Что ж, я, конечно, не в формате вашего шоу, – сухо рассмеялась слушательница. – Но вот что я вам скажу. Вы и не знаете, о какую тему затронули. Вы не знаете, что такое прощать, потому что всякие измены и прочие обидки – ерунда. А вы переживите конец своей жизни в другом человеке, тогда и поговорим.

Женщина, видимо, бросила трубку. Наступила пауза. Ведущие явно не знали, как продолжить. Варя им даже посочувствовала. Да уж, неизвестно на кого нарвешься в прямом эфире. Впрочем, совсем скоро они пришли в себя и вновь защебетали, как ни в чем не бывало. Профессионализм, однако. Все их эмоции, вся оценка произошедшего, остались за кадром.

Варя потянулась и начала делать обычные телодвижения, которые считала утренней гимнастикой. За стенкой громко работал телевизор и раздавался негромкий храп. Мама не была ранней пташкой. Да она и могла себе позволить поспать. «Хоть чем-то пенсия хороша – думала Варя, – поспать можно по-человечески». Так начался обычный трудовой день.

Схватив сумку и едва успев засунуть в нее плитку шоколада, Варя выбежала из квартиры, на ходу застегивая пальто.

Прошло два года с тех пор, как они с мужем расстались, и к нему въехала другая женщина. А Варе, за неимением собственного жилья, пришлось вернуться к матери. Как много изменилось за это время, как сильно изменилась она сама. Надо сказать, что развод пошел Варе на пользу: она похудела, похорошела и прошла путь от полного отчаяния и падения во все тяжкие до того момента, когда, наконец, вдруг осознала, что надо что-то менять. И менять кардинально.

День выдался ветреным, но солнечным. Поздний снег таял под ногами, превращаясь в грязные ручейки, стекающие в большую лужу. Проходя мимо газетного киоска, Варя увидела женщину. Та стояла чуть поодаль от пешеходной зоны и что-то рисовала в блокноте. Под мышкой при этом она крепко зажала какую-то газету, при этом в другой руке она умудрялась держать объемную хозяйственную сумку. Это выглядело забавно, особенно если учесть, что женщина была далеко не молода и вряд ли училась в художественной школе. Варя задержала взгляд на женщине, пытаясь разобрать, что за газету она держит и что именно зарисовывает. Что-то еще в лице женщины привлекло её внимание. Возможно, какое-то едва уловимое сходство с давно умершей бабушкой. Бабушкой, на которую была чем-то похожа сама Варвара, и чью судьбу повторять ей совсем не хотелось…