Андрей Шандаров - Время Сварога. Грамота

– Мудрая женщина. И ты с ней согласна?

– Скажем так. У меня этот вопрос на стадии осмысления.

– Надеюсь ненадолго?

– А то что?

– Иначе рецепт такой кухни не найдет своего повара.

– Ой, боюсь, боюсь. Скажи, а тебе, лично, правда нужны власть и деньги?

– Никогда об этом не думал. Не до этого.

– Значит, у тебя все впереди, потому что сейчас у тебя на уме одни только женщины. И чем больше женщин, тем лучше. Я права?

– Да нет же, к чему эти стереотипы? Ты в себе не уверена или во мне? Мне нужна только ты.

– Противный. Врешь ты все.

– Тебе никогда, – ударил я себя кулаком в грудь.

– Мне нет, а другим можно?

– Кому другим, ты видишь здесь других?

Но Лена оставила мой вопрос без внимания.

– Кстати, – продолжила девушка, – она еще внушала мне опасаться неизлечимых романтиков!

– Почему?

– С ними сложно, кроме проблем и нищеты ничего не наживешь. Или будешь вечной нянькой, или женой алкоголика.

– Жаль.

– Наверное, меня?

– Тебя. Я как раз такой и есть. Самый что ни на есть романтик. И тебе нужно бежать от меня – куда подальше.

– А вот и нет. Я, пожалуй, рискну и останусь. И пусть мне будет плохо.

В определенный момент я начал понимать, что в общении с девушкой уступаю ей. Поначалу искусно, как мне казалось, уходил от неудобных вопросов, не вовлекаясь в них эмоционально, как и положено мужчине по отношению к женщине. Теперь же она обставляла меня, втягивала в игру настроений, недомолвок, намеков. По инерции, пробуя отшутиться или перевести разговор в другое русло, я чувствовал, что мне это удается с каждым разом все труднее и труднее. Она, словно просчитывала наперед все, что я скажу или сделаю, подыгрывая, то ревностью, то полным взаимопониманием и соглашательством. Мне становилось жутко интересно находиться с ней рядом и не замечать манипуляций.

– А дети у нее есть? – спросил я.

– Своих нет. Она не рассказывала, а я не спрашивала.

Собраться в дорогу не стоило большого труда. Через полчаса мы были готовы и ждали только сигнала. И вот бобик ППС остановился рядом с джипом. Всех, находящихся внутри, вывели наружу и поставили в стойку больного геморроем, уложив на капот. Богданова среди них не было. Тогда мы вышли из подъезда и завернули за угол. Поймав на центральной улице тачку, мы благополучно выбрались загород, пересели на рейсовый автобус. Вскоре междугородний транспорт уносил нас навстречу новым испытаниям. Сидя в удобных креслах полупустого салона, который мерно покачивался на мягких амортизаторах, мы прижались друг к другу и дремали.

За грязным окном проносились последние краски осени. Природа находилась в томительном ожидании зимы и первого снега. Но пока сонные пейзажи прощались с последними лучами заходящего солнца, дорога вела нас на юг, в далекие и красивейшие на земле места. Горы Алтая поднимались впереди во всем своем великолепии.

Ночью нас высадили у какой-то деревеньки. Мы двинулись в сторону от трассы по замершей дороге, которая совсем недавно утопала в грязи и теперь ломала ноги путникам своими ледяными пластами. Мы шли на далекий свет, как одинокий корабль, затерянный в море, шел на свет маяка. Если бы не нарождающийся месяц в безоблачном сухом небе и не россыпь звезд, подмигивающих в вышине, путь казался бы намного опаснее.

– Посмотри, какая красота! – кричала Лена, показывая рукой в небо, – вон – Большая Медведица, а вон – Малая. Видишь? А вот три звезды рядом – это пояс Ориона. Этого в городе не увидишь.

Она в восторге танцевала впереди и не смотрела под ноги. Ее веселье было настолько заразительным, что сонное оцепенение вмиг улетучилось.

– Открылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне дна! – с пафосом процитировал я.

– Красиво. Неужели твое?

– А то! – соврал я.

– Можешь еще что-нибудь?

– Пожалуйста. Я помню чудное мгновение…

– А дальше.

– Передо мной явилась ты…

– Все, хватит. Это просто невероятно.

– Что?

– Такой талант гибнет. И где? В этой глуши.

– Ты так думаешь?

– Я уже сейчас в восторге от одной мысли, что иду рядом с гением!

– Так, так продолжай. Не сдерживай себя. Режь всю правду – матку. Я не обижусь.

– Ты – светоч наших дней!

– Хорошо, хорошо.

– Ты – звезда на небосводе российской поэзии.

– Продолжай. Не стесняйся. Выскажи все гадости, которые припасла на сегодня.

– Горе современникам, которые не знали тебя лично. Они прожили жизнь напрасно.

– Великолепно. Ты не перестаешь меня удивлять.

– Да, я такая. Я – самая удивительная на земле женщина.

– Осторожно, удивительная женщина, не упади.

– А если я упаду? Ты меня бросишь здесь погибать?

– Нет, я понесу тебя на руках хоть на край света.

– Тогда неси.

Девушка ойкнула и упала на землю бездыханным телом.

– Что с тобой? – встревожился я.

Молчание было ответом. Лена лежала без движения. Я подбежал ближе и нагнулся над ней. Вмиг быстрые руки обвили мою шею и подтянули к себе. Долгий поцелуй не давал мне разогнуться и встать на ноги.

– Сумасшедшая! – говорил я с нежностью, поднимая ее с земли. – Говори, куда тебя нести?

– Прямо и только прямо, мой капитан!

Я послушался, пока не споткнулся на очередной колдобине и мы чуть не рухнули в замерзшую колею.

– Ну вот, а готов был нести на край света. Как я могу тебе доверить свою драгоценную жизнь? – продолжала издеваться чертовка.

– Да, невероятно быстро сдулся, – согласился я с ней.

Мы некоторое время шли молча, подставляя лица морозному ветерку, набежавшему со стороны селения.

– Расскажи мне про своего деда, – заговорил я вновь.

– О! Это интересная личность. Он тебе понравиться.

– Ты говорила, он у тебя колдун?

– Что-то вроде этого. Он – знахарь и по совместительству старовер.

– Старовер – тот который креститься двумя пальцами?

– Нет, он верит в природу и в неограниченные жизненные силы самого человека.

– Это какая-то религия или философия?

– Ни то и ни другое. То, что он проповедует древнее всех знаний. Религию и философию придумали люди, а природа вечна.

– А как же бог, который все создал?

– А бог – это и есть природа. Только не та, которую ты видишь вокруг.

– Тогда какая?

– Дедушка считает – все, что нас окружает – это следствие, которое воспринимается через фильтр наших органов чувств. Все гораздо сложнее. Материальный мир – самая примитивная стадия, за которой скрыта духовная его составляющая, но мы, в силу своей ущербности, не можем его увидеть. Нас не научили общаться с духовным миром. Школа этим не занимается. Церковь превратилась в свод догматов. В древности люди это умели и жили в гармонии с природой и друг с другом. Они видели, как каждый неверный поступок может привести к катастрофе. Теперь эти знания утеряны. Деньги и власть поставили мир на грань выживания. Люди разучились видеть обычные вещи, которые раньше были доступны всем.