Мария Буркова - ЛоГГ. Спасти императора. 3-я часть триптиха

– Что, съели, рыцари розочки, этак он вас приложил-то? – проговорил некто развесёлый и манерный до тошноты. – Всё правильно, вы не умеете оказывать почести сообразно рангу, несчастные плебеи. Придётся показать, как это делается, – и обладатель этого слащавого голосочка громко щёлкнул пальцами несколько раз, явно отдавая кому-то какие-то указания.

Вокруг негромко, но зашумели и завозились – явно приближался ещё кто-то, кто не обрадовал своим появлением массовку. М-да, шуму, как от двух рот, не меньше, но всё равно же целая толпа сверлит взглядом лицо, ни за что не открою глаза, а то кабы не увидеть чего такого, от чего нервы сдадут раньше времени. Итак, засада, тут действительно и розенриттеры, и какие-то вырожденцы из старой аристократии – а значит, где бы всё это не творилось, шансов выбраться никаких… Погибать в космосе было не страшно – обожгёт мгновенно волна горячего взрыва, потеряешь сознание сразу, и уже труп. А тут фантазия у дегенератов и отморозков имеется, и времени у них хватит порезвиться. И даже думать страшно, что сделают с телом потом. Господи, если они тут намерены не торопясь разрывать меня на куски, сделай так, чтоб я сразу умер тогда, неохота служить развлечением подонкам. И позаботься о моих людях, я уже ничем им не могу помочь.

Райнхард не ошибся – тяжёлые шаги не спеша приближались, и те, кто держал его, ослабили хватку, а потом и вовсе отпустили и шагнули в сторону. Он аккуратно взялся контролировать ноги, пытаясь встать – сначала с правой, потом осторожно выпрямить левую… Ах, до чего больно, но ничего, выпрямляемся, так надо, иначе все решат, что я зря столько времени провёл на «Брунгильде»… Ага, шумят уже испуганно, хоть какая-то мелочь, ладно. А теперь не спеша придётся открыть глаза – да что я, смерти в лицо не смотрел, что ли, подумаешь, ещё одна в человеческом обличье…

Так. Ну и унылое же место – похоже, нижний этаж, изначально спроектированный под потайной в старом особняке и весь выложенный диким камнем, или же огромный погреб, где могли хранить запасы на дивизию – то-то сюда действительно около двух сотен ублюдков и набежало, а вон и каменная лестница, ага, странно, что я цел настолько, что смог встать. Стало быть, точно Один, и времени от силы на подзакатье и прошло. Ну и рожи у вас, флибустьеры позора, поди, сам отец Катерозе бы уже плевался бы от такого контента боевого подразделения. И гражданские тоже красавцы, ага, ещё хуже. Чего глядите-то так испуганно, я тут в оковах или вы? Это мне полагается бояться, наверное – вон какое погробище мне навстречу шелестит, я такое только видел, когда мы за Миттельмайером в тюрьму ходили по молодости. Да только нет у меня нынче ни Кирхайса, ни Ройенталя, да и не знает никто, где я сейчас, и Миттельмайер тоже, чего забоялись, что смотрю неласково? Ах ты чёрт, да это же, кажется, тот самый палач из той тюрьмы и есть, просто постаревший уже… Эге, я пропал – эти трусы ничего не забывают, да и сил моих хватает только стоять, на поединок меня не хватит, даже с самым скромным противником. Однако у него тоже страх в глазах проскочил, это приятно. Рискнём, всё равно ж погибать, так пусть не рады будут.

– Освободи мне руки, – ледяным тоном приказал Райнхард, когда чудовище приблизилось почти вплотную.

– Я не за этим пришёл, – ехидно ответил тот, остановившись.

– Тогда катись к чёрту, – равнодушно ответил император и отвернулся всем корпусом, сложив скованные руки на груди и уставившись куда-то вверх, в пустоту.

Ждать долго не пришлось, ждать вообще не пришлось – но такая действительность превзошла все возможные ожидания… Такой боли, как будто в тело впечатался кубометр расплавленного металла, Райнхард не испытывал никогда в жизни, и он с трудом смог понять, что падает на пол лицом вниз с жалобным криком: «Кирхайс!». Изуверы, да на сколько ж вы прикрутили режимы на электрохлысте, этак же сердце просто остановится разом, и останетесь без забавы, дурачьё. Ну всё, посмотрели раз на меня, и хватит – я бы если и хотел шевельнуться, да сейчас точно не смогу. Ах, какая волна жара внутри, этак лихорадка кажется уже чем-то комфортабельным. Катерозе, прости меня, простите меня все, я не выдержу этого, так я не могу.

Передышки ему не дали – и новая пучина ада обрушилась ему на спину, проникая везде… Райнхард почти не осознавал происходящего, а между тем присутствующие услышали чёткое и горестное: «Ройенталь!» – и этот крик, казалось, ушёл вовсе наверх, не желая эхом звучать здесь.

– Чёрт возьми, – сурово проворчал кто-то из розенриттеров, – он так и не желает с нами разговаривать, это же его погибшие друзья, – и демонстративно налил себе стакан и залпом выпил.

– Продолжай, – с сильным неудовольствием в голосе приказал палачу его начальник.

Райнхард не слышал ничего из этого – но новый удар вырвал у него из груди только громкий стон: «Фаренхайт!». Общее настроение уже и так не было весёлым, а сейчас и вовсе стало склоняться к унынию. Палач тупо продолжал, не особенно заботясь о том, что делает, Райнхард, похоже, был и вовсе не в себе, однако на каждый удар называл новое имя, будто звал погибших в свидетели – именно такое ощущение отчего-то стало проявляться у всех присутствующих. Наконец один из полевых командиров резко встал, крупными шагами приблизился к палачу и вырвал хлыст у него из рук. Тот не выказал сопротивления, лишь поклонился с подобострастной улыбкой, а новоиспечённый самодур демонстративно взялся рассматривать орудие пытки с видом заправского ценителя:

– Ничего личного, мужик, но регулятор у тебя сломан на максимуме – так нельзя по всем нормативам, – и он бесцеремонно вытащил из ручки батарею и забросил куда-то наверх. Она пролетела все ступеньки и шмякнулась наверху об пол, тоненько пискнув – вряд ли её можно было вскоре заставить работать.

– Джентльмены, – важным тоном сказал новый персонаж, – рекомендую мероприятие прервать, исключительно по техническим причинам. Иначе вы ничего не оставите от нашего гостя себе даже на закуску.

– Я протестую, – взвизгнул манерный начальник палача. – Если вы портите нам вечеринку, то должны предложить что-нибудь взамен.

Брутальный вояка картинным жестом сложил руки на груди и расхохотался – он явно подсознательно пытался копировать жесты легендарного в среде розенриттеров капитана Шёнкопфа.

– Я Вам не затейник, это не моя работа. А вечеринку портите вы своим криворуким удолбаном, который не умеет оружие в руках держать и сам не понимает, что делает. Вы что, сами не видите, что пауза нужна? Вот и заткнитесь, а лучше включите музычку, скучновато как-то стало, – он нарочито криво усмехнулся. – Шучу, жрать уже охота и выпить, или остальные против?