Антология - Вход и выход. Антология мистики

Мистер Мэйдиг выглядел озабоченным.

– Да, вы действительно запутались. Ситуация весьма затруднительная. Как вы со всем этим справитесь… – Он не знал, что еще сказать, и замолчал. – Впрочем, оставим пока Уинча в покое, – начал он снова, – и обсудим вопрос по существу. Я не думаю, что тут замешана черная магия или что-то в этом роде… Не думаю также, что тут имело место нечто преступное, мистер Фотерингей, безусловно, нет. Разве только, если вы не скрыли от меня чего-то важного. Да, это чудеса, самые настоящие чудеса – высшего порядка, если можно так выразиться.

Он принялся, жестикулируя, расхаживать взад-вперед по ковру перед камином, а мистер Фотерингей с озабоченным видом сидел, положив голову на руку, которой упирался в стол.

– Просто не представляю, как мне быть с Уинчем, – сказал он.

– С вашим даром творить чудеса, – заметил мистер Мэйдиг, – с даром такой необычайной силы вы найдете способ уладить все с Уинчем. Не беспокойтесь об этом. Дорогой мой, вы невероятно могущественный человек, обладающий поразительными возможностями. Это очевидно! То, что вы могли бы сделать…

– Да, у меня были мысли на этот счет, – ответил мистер Фотерингей. – Но… не все получается так, как хочется. Вы видели ту, первую, вазу с рыбой? И ваза не та, и рыба не та. Вот я и подумал, что не мешало бы с кем-нибудь посоветоваться…

– И правильно, – сказал мистер Мэйдиг. – Очень мудрое решение. – Он остановился и посмотрел на мистера Фотерингея. – Ваш дар творить чудеса поистине безграничен. Давайте испытаем вашу силу. Если она такая… действительно такая, как можно предположить…

И вот, каким бы невероятным это ни показалось, в кабинете священника, в небольшом доме возле конгреционистской церкви, воскресным вечером десятого ноября 1896 года мистер Фотерингей, подстрекаемый и вдохновляемый мистером Мэйдигом, начал творить чудеса. Эта дата, несомненно, привлечет внимание читателя, который захочет возразить, а может, и уже возразил, что рассказанная нами история во многих аспектах не выдерживает никакой критики, что, если бы нечто подобное произошло на самом деле, об этом сразу же написали бы во всех газетах. И уж совсем маловероятным покажется то, о чем пойдет речь дальше, ибо, помимо прочего, из последующих событий вытекает, что предполагаемый читатель или читательница более года назад погибли беспрецедентным насильственным образом. Но чудо – не чудо, если оно не невероятно. Так что согласимся с тем, что предполагаемый читатель или читательница действительно погибли более года назад при самых трагических обстоятельствах. Вскоре это станет вполне очевидным для каждого разумного человека. Однако пока еще рано заканчивать рассказ, ведь мы дошли только до середины истории.

Поначалу чудеса, которые творил мистер Фотерингей, были скромные, пустяковые – ряд фокусов с чашками и прочими предметами домашнего обихода, нечто вроде бесполезных чудес теософов, но, несмотря на их ничтожность, священник, активно помогавший ему, воспринимал их с благоговением. Мистеру Фотерингею очень хотелось поскорее уладить дело с Уинчем, но мистер Мэйдиг все время отвлекал его. После того как они осуществили с дюжину таких простеньких, так сказать, «домашних» чудес, осознание собственной силы у обоих изрядно укрепилось, воображение разыгралось и честолюбие возросло. На первое более серьезное предприятие их сподвиг голод, а также нерадивость миссис Минчин, экономки мистера Мэйдига. Ужин, на который священник пригласил своего гостя, был скуден и неаппетитен, что вряд ли способствовало бы восстановлению сил двух усердных чудотворцев. Все же они уселись за стол, и мистер Мэйдиг стал грустно жаловаться на свою экономку, как вдруг мистер Фотерингей понял, что их затруднительное положение предоставляет ему отличный повод для еще одной демонстрации его возможностей.

– Как вы думаете, мистер Мэйдиг, – сказал он, – если это не покажется вам дерзостью, я, пожалуй, мог бы…

– Дорогой мистер Фотерингей! Конечно нет! Я вовсе не считаю это дерзостью.

Мистер Фотерингей взмахнул рукой.

– Что мы выберем? – спросил он тоном радушного хозяина и по просьбе мистера Мэйдига материализовал все, что тот перечислил. – А мне, – добавил он, окинув взглядом уже появившиеся блюда, – больше всего по вкусу кружка портера и гренки с сыром. Это я себе и закажу. Я не любитель бургундского.

И стоило ему произнести вслух свое пожелание, как портер и гренки с сыром немедленно оказались на столе.

Они долго сидели за ужином, беседуя как равные – мистер Фотерингей с удивлением и гордостью отметил это, – о чудесах, которые им еще предстоит совершить.

– Между прочим, мистер Мэйдиг, – предложил Фотерингей, – я, если угодно, мог бы помочь вам… в ваших домашних делах.

– Что-то я не совсем понимаю вас, – откликнулся мистер Мэйдиг, наливая себе чудесным образом сотворенного старого бургундского.

Мистер Фотерингей уже приступил ко второй порции гренок, также материализованной из ниоткуда.

– Ну, что касается этой миссис Минчин (чав, чав)… – сказал он с набитым ртом. – Полагаю, я мог бы (чав, чав)… сотворить с ней чудо, заставив ее исправиться…

Мистер Мэйдиг поставил стакан на стол. Лицо его выражало сомнение.

– Она… знаете ли, мистер Фотерингей… очень не любит, когда вмешиваются в ее дела. Кроме того, теперь уже двенадцатый час, и она, наверно, уже легла спать. Не кажется ли вам, что…

Мистер Фотерингей обдумал его доводы.

– А почему бы не сделать это, пока она спит? – предложил он.

Поначалу мистер Мэйдиг противился этой идее, но потом уступил. Мистер Фотерингей отдал необходимые распоряжения, и они продолжили ужинать, хотя уже не так непринужденно. Мистер Мэйдиг заговорил о переменах, которые он надеялся обнаружить на следующий день в своей экономке, с таким оптимизмом, что даже Фотерингей, пребывавший в слегка расслабленном после ужина состоянии, счел его наигранную жизнерадостность немного преувеличенной. Вдруг наверху послышался шум. Они недоуменно переглянулись, и мистер Мэйдиг быстро вышел из комнаты. Мистер Фотерингей слышал, как он позвал свою экономку, а потом, судя по звуку тихих шагов, пошел к ней наверх.

Через пару минут священник вернулся. Походка его была легка, лицо сияло.

– Невероятно! – воскликнул он. – И трогательно! Необычайно трогательно!

Он принялся шагать по ковру перед камином.

– Раскаяние, очень трогательное раскаяние, высказанное сквозь щель в двери! Бедняжка! Поразительное превращение! Она проснулась. Наверное, сразу проснулась. Она поднялась с постели, чтобы разбить бутылку бренди, которую тайно хранила в своем сундуке. И сама покаялась мне в этом!.. Но какие перспективы открываются для нас… Поистине безграничные! Если мы смогли произвести такую удивительную перемену в ней…