Сергей Самойленко - Проводник

– Можно сказать, и так, – улыбнулась наша собеседница.

– Оксана Дмитриевна, мы к вам не совсем по обычному вопросу. Можно сказать, по совсем необычному.

Женщина посмотрела на меня с интересом.

– Вы больше сорока лет проработали в «Звезде Победы»… – включился в разговор Алфавит.

– Да, они за всё это время так и не сменили название. Перестройка-перестройкой, а перерегистрация – хлопотная процедура, – усмехнулась Оксана Дмитриевна, разливая нам чай.

– Статья 1947 года… – не успокаивался Алфавит. Я перебил его.

– Оксана Дмитриевна, извините. Я начну по порядку. Мы сейчас работаем в архиве и буквально недавно нашли очень странную статью. Датированную… – я посмотрел на Алфавита.

– 1947 годом, – повторил тот.

– Не припоминаете, в вашей газете тогда не выходило ничего… необычного? – спросил я, переводя взгляд на Оксану Дмитриевну.

– Если честно, нет… – женщина нахмурила лоб, и я удивился, как мало у нее морщин. – Конечно, это было очень давно… Столько было публикаций! Если это было действительно что-то неординарное, я бы запомнила, и неважно, моя статья это была или нет.

Оксана Дмитриевна достала коробку с печеньем, вазочку с вареньем и поставила все это перед нами.

– Действительно, статья, которая привлекла наше внимание, очень необычная. Она кажется странной даже сейчас, а уж для того времени… Оксана Дмитриевна внимательно смотрела на меня проницательными голубыми глазами. Такими же, как у внучки.

– Если не ошибаюсь, вы только начинали работать в «Звезде Победы» и, возможно, не были в курсе всего… К сожалению, самой публикации у нас нет, она пропала. Вкратце перескажу, – я в общих чертах изложил сюжет странного рассказа.

– Действительно, очень необычно. И весьма увлекательно, – задумчиво произнесла Оксана Дмитриевна после некоторого молчания. – Честно говоря, первый раз слышу. Такое я бы, без сомнения, запомнила. Тогда ничего подобного никто не публиковал. Вы уверены, что это действительно сорок седьмой, а не какая-нибудь… подделка, стилизация под старую газету?

Я задумался.

– Экспертизу мы, конечно, не проводили, но вырезка совсем не походила на подделку. Старая, потертая… Кажется, мы зря вас обеспокоили, – я начал подниматься со стула.

Неужели опять ничего. Не может быть!

– Григорий Николаевич Устинов работал у вас в это время и уволился в сорок седьмом, это так? – вдруг спросил Алфавит.

– Да, я помню его, очень хорошо помню, – в голосе Оксаны Дмитриевны мелькнули теплые нотки. Я одобрительно глянул на Алфавита. Всё-таки не зря он что-то писал у себя в блокноте. Голова!

– Гриша был очень амбициозным и талантливым молодым человеком, – сказала Оксана Дмитриевна. – Вместе мы проработали совсем недолго. Буквально сразу он начал ухаживать за мной, ненавязчиво и скромно. Да, он очень скромно вел себя в отношениях, но в работе был просто талант! – последнее слово Оксана Дмитриевна произнесла с особенной интонацией, словно бы не допуская, что на свете могут люди талантливей Гриши Устинова.

– Он был довольно хорош собой. Высокий, статный офицер. Постоянно ходил в военной форме – вы знаете, многие после войны так одевались. Очень много мужчин погибло на фронте, так что можете представить, какой популярностью Гришенька пользовался у женщин, – Оксана Дмитриевна слегка улыбнулась. – Он брался за самые разные темы, не боялся мыслить и писать нестандартно. И, конечно, многие его статьи не проходили «по идеологическим соображениям» и уходили редактору «в стол», так никогда и не увидев свет. Хотя писал Гриша гениально! – она опять сделала акцент на последнем слове. – Из-за его нестандартности, неформатности часто случались конфликты с начальством. Но увольнять его не увольняли – потому что был прекрасный журналист. Да и вообще, Гришу все очень любили, на него невозможно было долго злиться.

– Он уволился из-за очередного конфликта? – спросила Ира.

– Может быть, никто точно не знает. Это произошло как-то неожиданно. Он ничего никому не сказал, даже мне, хотя мы были очень близки тогда, – в голосе рассказчицы прозвучала горечь. – Просто ушёл, ничего не объясняя. Оставил на столе главного редактора заявление и исчез.

– Очень странно! Он вообще ничего не сказал вам? И вы не знаете, где он? – опять спросила Ира.

– Ничего, – сказала она тихо. – Сначала я постоянно плакала и очень переживала, пыталась его отыскать. Звонила общим знакомым, связывалась с редакторами газет, в надежде, что он там появится, но ничего. Я даже думала, что у него появилась другая. Хотя он очень любил меня и… И он знал, что у нас будет ребёнок.

Мы молчали.

– Родители мне говорили, что он, наверное, испугался ответственности и убежал, но я знала, что это не так. И до сих пор в этом уверена, – твердо сказала Оксана Дмитриевна. – Тем более, он очень любил свою работу, много раз говорил, что не променял бы ни на какую другую. И тут – пропал, никто больше про него не слышал. Родных у него не было, он потерял их во время войны. Как и многие. Даже спросить про него не у кого. Не одна я пребывала в полном недоумении – его пытались искать друзья, знакомые. Безуспешно. Ни журналисты, ни редакторы других изданий – никто ничего не слышал. Что ж, Союз большой. Я даже думала… Тогда такое было время… Многие просто так попадали в тюрьму, в лагеря. Не так, как в конце 30-х, но бывало… Но я точно знаю, тут другое. Не знаю, что, – но другое. Я в этом уверена!

История, рассказанная Оксаной Дмитриевной, тронула всех. Даже странно, что она вот так сразу рассказала нам столько личного. Наверное, это заложено в человеческой психологии – годами хранить в себе чувства, а потом вдруг поделиться ими с незнакомцами.

– Ваша история очень грустная, – наконец сказала Ира, утирая слезинку.

– А может, он вам рассказывал про какие-то новые проекты или вёл себя как-то странно? – Алфавит, как всегда, был сама практичность.

– Он много говорил и про проекты, и про будущее, но никогда не упоминал ничего необычного. Даже в день своего исчезновения он был спокоен и рассудителен, – ответила Оксана Дмитриевна.

Наступила тишина. Потом мы все как-то резко посмотрели на часы, засобирались – время и правда было довольно позднее. Мы поблагодарили Оксану Дмитриевну за рассказ и угощение и распрощались.

Настроение было подавленное. Да, парень загадочно пропал, но время было такое – люди иногда пропадали. А может, и правда сбежал от ответственности. Ничего мистического. Не было никаких сведений, даже маленького намёка, как и где его искать. Наше расследование всё дальше и дальше заходило в тупик. Оставался один вариант – вернуться в квартиру Виктора и все же попытаться найти статью. Причем даже если вдруг мы ее найдем, непонятно, поможет это или нет. Правда, тогда у нас будет на руках хоть какая-то улика – без нее нас с нашими рассказами могут в любой момент принять в лучшем случае за фантазеров, в худшем – за сумасшедших.