Антон Гусев - Тьма должна танцевать. История серийного убийцы и его исправления

– Видите ли, Максим Сергеич. Четыре года назад у девушки Ваш предшественник диагностировал злокачественное воспаление щитовидной железы на достаточно поздней стадии… Вот ее история… Тогда ни мы, ни наши столичные коллеги на оперативное вмешательство не решились – велики были опасения, и предпочли ограничиться общей терапией. И вот уже как полгода Настенька у нас не обследовалась. Надо бы провести ей общую диагностику и отследить течение болезни в настоящее время, чтобы мы могли немного подкорректировать курс лечения – в зависимости от необходимости… Понимаете?

Максим бегло просмотрел историю болезни, не найдя в ней ничего необычного за тем небольшим исключением, что большинство записей в ней было сделано на латыни – незыблемое правило для раковых больных. Однако недавнее окончание вуза не позволило ему забыть основы этого прекрасного языка, а потому он без труда распознал анамнез больной и с сожалением скривил лицо – вряд ли его нынешняя диагностика сильно ей поможет. На минуту он даже поймал себя на мысли о том, что ему близко ее состояние – он понимает, отчего эта отрешенность и отсутствие каких бы то ни было признаков того, что называется «жизнь бьет ключом». «Бедная девочка», – подумал он и ответил на вопрос заведующего:

– Разумеется, Олег Алексеевич. Пойдемте за мной.

Мэр бережно взял дочь под руку и направился за бодро шагающим доктором в сторону лаборатории.

Пока лаборантки осуществляли забор крови из пальца и из вены, Максим приготовил кабинет компьютерной томографии. Хотя течение болезни он мог проследить и по общим анализам, сделать томографию для дополнительной проверки все же посчитал своим долгом.

Несколько минут спустя девочка появилась на пороге кабинета. Максим сидел за компьютером и максимально добрым голосом, проявляя всяческое участие и сочувствие к юной пациентке, попросил ее раздеться и пройти к прибору. Ничего ему не отвечая, она молча выполнила все указания.

– Сами какую-нибудь динамику чувствуете?

Она молчала. Он подумал, что она не расслышала или не поняла вопроса, и задал его повторно:

– Может, улучшения какие-нибудь в связи с приемом лекарств за последнее время были?

Оторвавшись от монитора, Максим увидел, что девушка даже не смотрит на него. «Должно быть, ей неприятно отвечать на подобные вопросы… Ладно, быстрее закончу, быстрее пойду домой»…

– Ложитесь на кушетку…

Почти минуту, что девушка пробыла внутри томографа, Максим внимательно разглядывал лежавшую как на ладони щитовидную железу, разворачивая ее в разных проекциях – и в упор не мог найти ничего хотя бы отдаленно напоминающего опухоль.

– Быть не может… Куда же она делась…

Потом в итоге списав свою невнимательность на усталость и последствия тяжелого дежурства, исследование закончил и велел пациентке одеваться. В конец концов, подумал он, сейчас распечатаю протокол и оттуда все будет видно – компьютер ночью не дежурил, и его не проведешь.

Когда протокол появился на свет Божий, в кабинет вошел старший ординатор.

– Ты чего здесь делаешь? Ты же с дежурства, тебе домой давно пора…

– Серьезно? А я не знал, решил на вторые сутки, на рекорд пойти.

– Умничаешь?

– Да какое там…

– А что Игнашины здесь делают?

– Вот и у меня тот же вопрос, – Максим пялился в протокол как баран в новые ворота и ничего не мог понять: из него следовало отсутствие каких-либо новообразований в организме вообще и на щитовидной железе в частности. Выходит, уставшие глаза его не обманули.

– Что имеешь в виду?

– Иди-ка сюда. Смотри.

– Так, смотрю, – ординатор вертел в руках протокол, также не видя в нем ничего необычного.

– Нижнюю строчку. Формулы смотри.

– Смотрю. Нормальные формулы для здорового человека.

– В том-то и дело, что для здорового! У нее же рак был диагностирован.

– Ты серьезно?

– А ты не знал? Десять лет тут работаешь и ничего не знаешь о диагнозе дочери мэра Вашего Мухосранска?!

– Знал конечно, но…

– Но что? Как это понять? У нее терапия копеечная была, ее чуть ли не аспирином лечили, даже от операции отказались…

– Ничего не понимаю. Может, прибор неисправен?

– Проверим, – Максим поднял трубку телефона и связался с лабораторией. – Анализы Игнашиной готовы? Занесите их мне, в кабинет КТ.

Те же и анализы. Появление последних не привнесло ясности в рассуждения коллег по медицинской науке – судя по ним, пациентка была здорова как лошадь.

– Ничего не пойму… РОЭ в норме, гемоглобин на уровне… Черт знает что…

Ординатор был человеком более опытным в этих вопросах и потому решительно дал юному коллеге безошибочный совет:

– А тебе не все равно? Тебе Бородько поручил диагностику? Ты ее провел? Иди доложи о результатах и дуй домой. Спиши на чудо, такое тоже бывает. И пусть через неделю придет на повторное обследование – мы ей ФГДС проведем, может рак куда ниже спустился…

Через минуту в кабинете заведующего отделением Максим, едва веря себе, озвучивал результаты диагностики:

– Видите ли, Олег Алексеич… Тут такое дело… Больная совершенно здорова…

Заведующий оторвался от бумаг и вскинул на подчиненного недоумевающий взгляд:

– Это как?

– А вот так. И протокол томографии, и все остальные анализы говорят о полном отсутствии в организме каких-либо новообразований.

– Дай-ка сюда… Хм, любопытно… И правда. Николай Иваныч, читать будете?

На лице отца пациентки читалось плохо скрываемое удовлетворение, но без особенной эйфории – другой бы на его месте в ладоши хлопал от счастья, а этот сидел будто бы с чувством выполненного долга.

– Да что там читать? Я вам верю. Все равно на Вашей китайской грамоте ничего не понимаю. Значит, я так понимаю, мы можем идти?

– Можете, но… Я рекомендовал бы вам через недельку показаться на повторное освидетельствование – мало ли, вдруг ошибка…

– Полагаю, в этом нет необходимости, – набрасывая тоненький плащ на худенькие плечики дочери, отрезал мэр. – Благодарю, товарищи врачи, за оказанный прием. Честь имею.

Когда они ушли, Бородько и Заморин переглянулись.

– И что ты так смотришь?

– Олег Алексеич, случай беспрецедентный…

– Не вижу ничего беспрецедентного.

– Почему же?

– А потому что медицинскую литературу надо внимательней изучать, доктор. Такие случаи описывались и не раз.

– Да, но не в нашей же поликлинике…

– А чем она Вам не потрафила, собственно говоря? Чем она хуже Кенсингтонского университета? У них там, думаешь, возможно, а у нас кишка тонка… Да у нас если хочешь знать…

В ординаторской Заморин вновь столкнулся с Савченко – на этот раз неудовлетворенный половой и профессиональной жизнью психиатр расхаживал по комнате взад-вперед, поедая яблоко.