Руслан Жуковец - Великие мистики, как они есть

Если бы у Иванова не открылось дара исцеления людей от самых разных, порой неизлечимых другими средствами болезней, то вряд ли ему удалось бы добиться каких-нибудь результатов в распространении своего учения. Именно чудесные исцеления принесли ему известность и славу в народе; они же способствовали тому, что у него начали появляться последователи. Их преклонение перед необычайными способностями Учителя неожиданным образом повлияло на него самого. В последние годы жизни Порфирий вдруг стал говорить о себе как о Боге и всерьез заявлять о собственном бессмертии. Причем имелось в виду физическое бессмертие, а не духовное. В идее физического бессмертия тоже было нечто безумное, но что еще могло стать логическим завершением идеи абсолютного здоровья, подкрепленного проявлением сверхсилы у ее мессии? Любой человек, преодолевающий собственные слабости и ограничения, начинает ощущать в себе силу, а тот, кто преодолевает даже законы человеческой природы и имеет власть исцелять людей, начинает ощущать ее беспредельность. Это, по сути, нормальное для мистика состояние, но тот, кто прошел обучение в школе, будет знать, что сила принадлежит не тебе, а Богу, и ты лишь ее проводник, причем довольно слабый и ограниченный. В системе Иванова Бога заменяла Природа, а его чувство собственной силы было ничем не объяснимо. Таким же необъяснимым было чувство вечности, безвременья и бесконечности, из которого появилось ощущение собственного бессмертия. Из этого ощущения, помноженного на внутреннюю силу, и родилась новая идея: я бессмертен! А добрые последователи уже помогли Порфирию прийти и к следующей мысли: я Бог! А может быть, он пришел к ней сам, под впечатлением того, как перед ним преклоняются люди; разницы, в общем, нет.

Люди любят создавать себе кумиров, чтобы добавить своей потребности в поклонении кому-то большей значимости. О Порфирии ходило немало легенд: то он пятнадцать минут пробыл под водой, и тому было множество свидетелей, то его видели в одно и то же время в разных местах, в общем, говорили про него всякое. Проверить достоверность этих легенд сейчас невозможно, да и нет никакого смысла в такой проверке. Главное, что пришедшая к Порфирию слава начала менять осознание им своей роли и значимости. Из проводника Идеи он вдруг сделался новым Творцом, и, как положено Богу, решил создать нового Адама – совершенного человека. По замыслу Иванова, новый Адам должен был с рождения жить в полном слиянии с Природой и быть бессмертным. С него бы началось новое человечество, избавленное от болезней и страданий тела. Акт нового творения должен был происходить в месте силы – на Чувилкином бугре, который находится рядом с родным селом Иванова и который Порфирий считал особым священным местом.

Сейчас такое, скорее всего, получилось бы – родить ребенка на бугре, и чтобы роды принимал достаточно широко известный, но все же инвалид первой группы по шизофрении. В 1975 году это было невозможно. Несмотря на то, что одна из последовательниц Иванова решила посодействовать в рождении нового человека (Порфирий не был отцом ребенка) и к началу родовых схваток ее уже доставили на Чувилкин бугор, мистический акт был прерван участковым милиционером, который забрал роженицу и отвез в роддом. Так самым банальным образом был отменен великий эксперимент, к которому Иванов почему-то больше не возвращался. Возможно, был упущен момент, а может быть, Порфирий понял всю бессмысленность данной затеи. Тем не менее учеников у него прибывало, и поклонение вкупе с обожествлением продолжалось.

Бесполезно судить о делах мистиков тем, кто не живет Запредельным. Более того, даже другие мистики не всегда могут понять причины, по которым действовал тот или иной их «коллега». Тайна потому и остается тайной, что разгадать ее никак нельзя, можно только принять ее существование, и все. Порфирий Иванов не был шизофреником, но действовал порой так, как будто им был. Трансформация порой настолько меняет человека, что границы возможного становятся для него расплывчатыми, но вместе с ними утрачивается то, что среди обычных людей называется адекватностью.

Мистик влияет на мир, но выделить это влияние среди общего потока жизни, в котором масса влияний переплетается, соединяется и либо усиливает, либо ослабляет друг друга, – очень сложно. Мир, в свою очередь, тоже воздействует на мистика, откликаясь на оказываемое им влияние всеми видами сопротивления. Так бывает всегда, и никаких исключений из данного правила нет. Порфирий Иванов был призван Господом по определенным, неведомым нам причинам и делал все, что мог и как мог. И как бы мир ни сопротивлялся, сколько бы Порфирия ни держали в тюрьмах и психбольницах, одним своим присутствием Учитель уже изменил его. Это тоже тайна, которую раскрыть невозможно, и пусть она такой и остается.

Идрис Шах прославился на Западе как суфийский Учитель, причем в некоторых источниках его называют Учителем Века – то есть самым значительным проводником Знания своего времени. Большинство современных ортодоксальных суфиев считают Шаха отщепенцем и ни в грош не ставят Работу, которая была им проделана, считая ее ложной и вредной. Удивляться этому не приходится, ведь версия суфизма, представленная Шахом изумленной публике, существенно отличается и в чем-то противостоит ортодоксальной его версии, которая до этого была, по сути, единственной нам известной. При этом легитимность претензий Шаха на обладание Знанием была вроде бы почти безупречной. Будучи выходцем из Афганистана, Шах утверждал, что родословная его семьи имеет связь с пророком Мухаммадом, что весьма почитается в исламских странах. Где Идрис Шах проходил суфийское обучение, доподлинно не известно, но для западных людей достаточно было его происхождения, чтобы принять его как истинного суфия.

На роль проводника суфийских идей в западном мире Шах подходил как нельзя лучше – его семья долго жила в Англии и сам он даже три года отучился в Оксфорде. Идрис прекрасно владел английским и был знаком с ментальностью европейцев. Может быть, именно поэтому (а также из-за его выдающихся способностей в изложении Знания) он и был выбран неизвестными нам учителями для выполнения особой миссии?

Насчет этой его миссии существуют две версии, которые, впрочем, не являются взаимоисключающими. По одной из них – общеизвестной – он был посланником людей Традиции, людей Знания, для того чтобы представить его миру. Вся его деятельность вроде бы и была направлена на распространение Знания и на то, чтобы внедрить новые идеи в умы современников. По другой версии – Шах должен был отделить суфизм от ислама и создать условия для его распространения на Западе. Если это так, то не была ли миссия с представлением Традиции и всего, что он о ней писал, всего лишь способом, этакой «дымовой завесой» для выполнения другой, истинной его миссии?