Антон Кротков - Табу. Иногда, чтобы выжить, надо переступить черту…

Ничего не подозревающие сельчане безропотно позволили загнать себя в сарай, чтобы спустя двадцать минут бессильно метаться в огненной ловушке. Только Ксении (в той прошлой жизни она носила фамилию Ковальчук) единственной из всех удалось выбраться из зажженной фашистами постройки через крохотное вентиляционное оконце под самой крышей. Она спаслась благодаря своей худосочной подростковой фигуре и милости немецкого майора, которому понравилась идея позабавиться с беловолосой туземкой…

Теперь у Ксении вновь было такое чувство, как в то утро накануне прихода карателей. За тридцать последующих лет она никогда больше не переживала ничего подобного. И вот сейчас в груди у женщины вновь появилась тянущая боль. Она сжала в своей ладони руку сидящей рядом дочери и отыскала глазами лицо сына…

Бушующий над Андами циклон постоянно перемещался так, что в какой-то момент он вновь оказался прямо по курсу воздушного судна. Командир корабля Андреа Мартинес несколько минут колебался, не зная, какое решение ему принять. У него была возможность развернуться и лететь обратно или идти вдоль грозового фронта в сторону первого же подходящего аргентинского аэродрома и там запрашивать посадку. Но можно было также попытаться пробиться сквозь бурю и сэкономить родной авиакомпании немало топлива, за что впоследствии всему экипажу была гарантирована солидная денежная премия. Как опытный лётчик с сорокалетним стажем работы и тысячами лётных часов за спиной Мартинес не мог не понимать, что соваться в циклон опасно. Но знал капитан также и то, что руководство компании наверняка подумывает о списании ветерана на пенсию. Профессиональная карьера старого аса была на излёте, и любое недовольство боссов могло спровоцировать его увольнение. Тем более что десятки молодых пилотов мечтают занять его место за штурвалом.

Немного подумав, командир принял решение прорываться. Уверенным голосом он сообщил об этом ведущему их по маршруту аргентинскому диспетчеру:

– Буэнос-Айрес, это «Уругвай-571». Мы входим в зону циклона.

Это были роковые слова. Ах, если бы только людям в пилотской кабине было дано предчувствовать беду, как это было позволено сидящей за их спинами на 26 месте Ксении Чаввадо! Будь это так, они бы конечно ни за что не стали рисковать своими и чужими жизнями ради каких-то премиальных! А ведь само небо впереди сгущающимися серыми облаками, казалось, предупреждало лётчиков о крайней опасности задуманного ими дела. Но командир уже принял решение и не собирался его менять.

– «Уругвай-571», вас понял – будничным голосом отозвался аргентинский диспетчер. – Вы на радаре, я вас веду. Через пять минут вас примет и проводит до посадочной полосы чилийский центр управления полётами. Удачи!

Когда в кабину заглянул бортпроводник, принёсший лётчикам кофе, Мартинес велел ему проследить за тем, чтобы все пассажиры находились на своих местах и были пристёгнуты к креслам:

– Извини Сантос, но нам предстоит небольшая незапланированная болтанка.

– А вы не могли предупредить меня пораньше, капитан! Чтобы я успел проинструктировать банду, которая сегодня оккупировала наш самолёт, как им пользоваться рвотными мешками? – обидчивым голосом осведомился бортпроводник. – Они же битый час набивали свои желудки всякой всячиной, и сейчас их начнёт выворачивать наизнанку!

Хотя и экипаж и пассажиры приготовились к пребыванию в сердце циклона, когда самолёт впервые сильно тряхануло, многие почувствовали некоторую растерянность. Даже второй пилот с сомнением покосился на командира: а не погорячился ли тот, вступая в единоборство с непредсказуемым небом Анд. Но поворачивать обратно было уже поздно. Штормовая стихия уже приняла самолёт в свои объятья, и словно щепку, – пока не в полную силу, будто играя, – кидала его из стороны в сторону…

Вскоре тряска усилилась. Смех и весёлые голоса в салоне стихли. Теперь все с опасливым любопытством наблюдали в иллюминаторы за близкими всполохами молний. Ничего более разглядеть там было нельзя, ибо теперь самолёт летел в сплошной облачности. Вскоре многие стали ощущать странную вибрацию кресел, иллюминаторных стёкл, даже пола под ногами. Необъяснимое дрожание окружающих предметов и поверхностей постоянно нарастало.

– Как думаешь, Нандо, долго продлиться эта тряска? – побледнев, почему-то в пол голоса поинтересовался Рафаэль Фалько у сидящего рядом с ним высокого атлетичного парня с необычными для южноамериканца пшеничным цветом волос и ярко-голубыми глазами.

– Не вздумай испачкать мои ботинки своим обедом – покровительственно усмехнувшись, беззлобно предупредил блондин. На самом деле ему тоже было как-то не по себе, и грубоватым тоном Нандо Чаввадо пытался в первую очередь побороть собственную неуверенность. – Слышал? Через пятнадцать минут мы приземлимся. Так что терпи, приятель, до тех пор, пока нас примет обратно мать-земля.

– Эй, кто хочет леденцов от укачивания! – слишком уж бодро предложил кто-то из задней части салона.

Но воспользоваться данным предложением никто не успел, ибо в этот момент самолёт неожиданно, словно налетел на какое-то препятствие. Казалось, он остановился в небе, а затем почти отвесно обрушился в пропасть. От столь резкого манёвра на головы пассажиров с верхних полок полетели вещи. Послышались испуганные возгласы.

– Разве мы должны лететь так низко? – воскликнул сидящий возле иллюминатора Рафаэль, удивлённо рассматривая горный склон, который почему-то теперь находился не далеко внизу, как ему и положено было быть, а совсем рядом – сбоку от самолёта….

Ничего страшнее в своей работе лётчик гражданской авиации увидеть не может, чем леденящее кровь зрелище, которое внезапно открылось членам экипажа борта номер 571. Это случилось сразу после того, как крылатая машина попала в зону сильной турбулентности и неожиданно провалилась с высоты нескольких километров до уровня всего пятисот метров. Едва стёкла кабины очистились от плотной пелены облачности, лётчики обнаружили, что летят по ущелью гораздо ниже окружающих их горных вершин. Тревожно заработала сирена аварийной сигнализации; курсовой радар, расположенный в носу самолёта, словно сошёл с ума, фиксируя повсюду угрожающие лайнеру препятствия. Но лётчики не могли подобно пилотам манёвренного истребителя легко перевести свой тяжёлый и неповоротливый гражданский авиалайнер из горизонтального полёта в набор высоты. Оба двигателя лишь натужно ревели. При этом мощности моторов катастрофически не хватало для того, чтобы перепрыгнуть через выросшую прямо по курсу горную гряду. Эта преграда находилась уже так близко, что из кабины несущегося прямо на неё со скоростью 550 километров в час самолёта было отлично видно, как с большого треугольного камня испуганно вспорхнула одинокая птица…