Анастасия Борзенко - Я говорю не с тобой. Психологический триллер

– Ты спать собираешься? – в гостиной резко прозвучал мужской голос, и женщина подпрыгнула от неожиданности. В следующие пару секунд ее шею обвили теплые руки и заскользили по груди, приятно наполняя тело нотками удовольствия.

Она затряслась, поймала одну из ладоней и приложила к холодной щеке. Хотелось полностью укутаться в их тепло.

– Дай мне еще минуту, – сипло произнесла она.

Мужчина рассмеялся и притянул маленькую ладошку к губам. Он был очень красивым и от его лица невозможно было оторвать взгляд: большие карие глаза, казалось, улыбались вместе с губами, а на его небритых щеках очаровательно проступали глубокие ямочки, особенно когда он был чем-то увлечен.

Сейчас он был увлечен своей прекрасной супругой, и с удовольствием покрывал ее плечи медленными и тягучими поцелуями, секундами отрываясь и хитро щурясь в ее глубокие серые глаза.

Она залюбовалась его лицом, словно видела впервые в жизни. Каждый раз он так делает, отрывает от рукописи и не оставляет ни единого шанса вернуться к мыслям, чтобы лепить из них законченные образы и сцены…

Она не любила работать, когда он находился дома, в такие дни душа растворялась в нем без остатка и отказывалась тратить свое драгоценное внимание на что-то еще.

– Пожалуйста, всего несколько минут… – умоляюще прошептала женщина, ей не терпелось вернуться к рукописи и снова окунуться в уютную атмосферу осени. Перед глазами стояла рыжеволосая женщина в окружении пышных багряных деревьев, и мысли нетерпимо трепетали от предвкушения, воплощаясь в расплывчатых отрывках фраз.

Мужчина провел указательным пальцем по худой шее и жадно припал к нежной коже губами, а затем спустился ниже. И еще ниже… Она не могла сдержать предательского стона от мягких прикосновений его настойчивого языка и почти растворилась в ощущениях, как нашла в себе силы остановиться и робко его оттолкнула.

Мужчина отнял теплые губы от бедра и долго смотрел в глаза, пытаясь увидеть едва различимое, ничтожное, но все же «да», но ее глаза смотрели тоскливо и умоляюще. Он разочарованно покачал головой и глубоко вздохнул, но обреченно закивал в знак согласия.

– Знаю я твои минуты. Не сиди до утра и оденься, совсем как ледышка!

– Нет, не буду…

Она пробежалась глазами по гостиной в попытке найти одеяло или плед, но напоролась на блестящий взгляд карих глаз. В них заплясали веселые чертики и это значило лишь одно, закончить он не позволит. Только не перед монитором и не книгу…

– Что значит не буду, негодная девчонка? – весело прокричал мужчина и схватил ее на руки. – Это я не буду тебя слушать, а рукопись свою завтра продолжишь.

Она пыталась сопротивляться, но тепло рук и дыхания укутали как назойливая прочная паутина, а душа страстно прошептала рассудку, что сказать любимому мужчине «нет» будет самым настоящим безумием…»»

– Как твой роман?

Александра нервно вздрогнула и почувствовала, что щеки заливаются густым румянцем, она не любила, когда ее отвлекали от рукописи в самый неподходящий момент. А если у нее в руках ручка и блокнот, то момент точно неподходящий, и когда Лиза запомнит!

Девушка закрыла блокнот и вложила ручку в боковой карман жакета, нервные движения и колючки в голубых глазах не сулили ничего хорошего. Со стороны могло показаться, что Александра злилась, но на самом деле, в глубине души ее мучал холодный разъедающий стыд. Раньше она никогда не писала любовных сцен, поэтому сильно смутилась от внезапного появления Лизы.

Последние несколько дней с рукописью происходило что-то странное, книга как будто бы начала жить собственной жизнью: добавлялись новые персонажи, оттенки, образы, и Александра уже не понимала, куда ее увлекает сюжет собственного романа. От этого ей становилось страшно, казалось, что она сошла с ума и совсем не контролирует собственные мысли.

Такой опыт Александра переживала впервые, так что, старалась не потерять ни одной детали и все записывала в блокнот, а по ночам перечитывала записи и вставляла их в рукопись, словно наугад собирая пазл из огромного количества фрагментов.

Готовой картинки перед глазами не было, так что, она чувствовала себя как ребенок, открывающий для себя что-то новое, но такое таинственное и пугающее, что перехватывает дыхание. И робкое намерение оставить это занятие затухает в непреодолимом желании увидеть перед собой самое настоящее чудо.

Сначала она хотела написать красивую историю неразделенной любви в пейзажах золотой осени, но в душе вдруг раскрылось нечто настолько глубокое, непокорное и самоуверенное, что изменило сюжет до неузнаваемости.

Писательница появилась в романе так естественно, словно была задумана Александрой с самого начала… А ее взаимоотношения с мужчиной виделись такими волнующими и полными страсти, что всякий раз, когда Александра описывала совместные сцены, тело охватывало терпкое приятное наслаждение, и она начала стыдиться саму себя.

Александра зажмурила глаза и покачала головой, чтобы избавиться от этого неприятного гложущего чувства. Она давно взрослая женщина, а от собственных мыслей чувствует себя так, будто ее поймали за чем-то неприличным. Писателю так нельзя…

– Ты в порядке? – Лиза весело рассмеялась. Всегда одно и то же: Александра с недовольным лицом закрывает блокнот, как будто ее оторвали от самого приятного в мире занятия, и нервно кладет ручку в карман. Лицо Александры так покраснело, что Лизе стало еще смешнее.

Она подошла к подоконнику. Последние теплые дни осени с издевкой смотрели с обратной стороны окна кокетливыми солнечными бликами и рассыпались багряным листьями под ногами прохожих.

– Смотри как… – прошептала Лиза, уткнувшись лбом в холодное стекло. – Это же просто невозможно красиво! А мы сидим тут…

Лиза мечтательно разглядывала улицу и чувствовала, как сожаление укутывает рассудок холодной безнадежностью: совсем скоро все изменится, деревья будут стоять раздетыми, стыдливо покачиваясь от откровенных прикосновений ветра, и нагонять на прохожих уныние и скуку. А небо перестанет очаровываться присутствием солнца и затянется серым балдахином печальной тоски, и тогда осенняя депрессия поймает рассудок в свои цепкие ледяные объятия…

Лиза потрясла головой, чтобы отделаться от мыслей о депрессии и восторженно прошептала:

– Ты подумай только, если получится отсюда сбежать, мы будем сидеть в нашем кафе, обязательно за столиком на улице и закажем облепиховый чай в прозрачном пузатом чайничке, а потом…

– Перестань, – Александра сказала это так грустно, что Лиза и правда замолчала, – У меня в романе осень… – она осеклась. – То есть у нее в романе осень, а я тут. Смотрю на эту красоту, будто из клетки.