Денис Гербер - Бешеный ангел. Два тела Раймонда Луллия

– Ваша красота поражает, – продолжал молодой человек, – и поражает она прежде всего сердце.

– Нет ничего более обманчивого, нежели красота. Поверьте мне, сеньор.

– Охотно верю! Но я не из тех людей, которые замечают лишь внешнюю оболочку. Вижу, в душе вы такое же чистое и доброе создание, каким и кажетесь. Постойте, что это у вас в руках? Ведь это Библия! Значит, я не ошибся.

– Конечно же, это Библия, сеньор. Ведь мы с вами в церкви, а вы, смею заметить, въехали сюда на коне!

Молодой человек наконец отвёл глаза. Они и вправду находились в храме. Видя его замешательство, девушка слегка засмеялась, но быстро взяла себя в руки, поскольку разгневанный священник уже спешил к ним.

– Разве так можно, сеньор? Даже ваше положение не позволяет вам осквернять храм! Немедленно уйдите!

– Простите, святой отец. Я скроюсь, но только после того, как узнаю имя этой прекрасной особы.

Священник строго посмотрел на красавицу с Библией в руках. Девушка молчала, застенчиво опустив глаза, будто бы происходящее её совершенно не касалось. Называть своё имя она, судя по всему, тоже не собиралась.

– Будьте добры, сеньора, представьтесь этому наглецу, – сдержанно попросил священник.

Молодая прихожанка не ответила, лишь опустила голову и сердито раздула ноздри, как строптивая жеребица. Сложившаяся скандальная ситуация явно затягивалась.

– Это донна Амброзия де Кастелло, – неожиданно сказал священник. – А теперь покиньте храм.

Молодой человек спешился, взял коня под уздцы и вышел наружу.

Его возлюбленная оказалась замужней дамой, что, в общем-то, совсем не охладило его пыл. Им овладела столь безудержная страсть, что все правила приличия отошли на второй план. Часами он стоял под окнами, ожидая появления Амброзии. Во время её утренних прогулок по парку он появлялся в тени деревьев и, как верный пёс, тащился следом, стараясь ступать туда, где земли только что коснулась её нога. Ежедневно он присутствовал в церкви и упоённо молился рядом с ней. Ночами же воздыхатель слагал в её честь стихи – самые прекрасные из тех, что когда-либо выходили из-под его пера. Он превратился в ангела-хранителя, который без устали опекает обожаемое существо. Но девушка, казалось, видела в нём лишь назойливую муху и на все яркие проявления чувств отвечала ледяным молчанием. За два месяца безответных ухаживаний молодой человек до ужаса похудел, и даже его рост – так выглядело со стороны – начал уменьшаться. Он усыхал на глазах; ещё немного – и он превратится в крошечного гомункула, а затем от него и вовсе ничего не останется. Но всё изменилось в этот день, когда она назначила ему встречу, незаметно сунув в руки записку.

И вот этот день – день, которого он дожидался целую вечность, а его окончания и того дольше, – закончился полным крахом. Сейчас он лежал на полу совершенно разбитый, не представляя, как дальше существовать в этом мире – мире, в котором за мимолётное счастье приходится платить сокрушительным падением и вечными муками.

Откуда-то раздался непонятный шум. Молодой человек поднялся на ноги и посмотрел в окно. Внезапно он понял: что-то произошло. Это случилось не в комнате и не за окном. Невидимый рычаг щёлкнул где-то глубоко внутри него, в самом сердце. И всё изменилось.

Как он мог так расстроиться? Ведь она сказала, что любит его! Неужели какая-то болезнь может встать между ними? Даже сама смерть не имела права влезать в это дело и лишать его того, чего он так настойчиво добивался. И это прикосновение… Лёгкое касание изящной руки. Он понял, что впервые она дотронулась до него сама. Конечно, если не считать дюжины обжигающих пощёчин.

Странный звук повторился. На этот раз молодой человек точно расслышал его. Какое-то резкое шуршание раздалось в сумраке комнаты, прямо у него за спиной. На мгновенье он замер, схватившись за кинжал, затем отпустил оружие и повернулся, готовый ко всему. Если это она – он просто раздавит её в своих объятиях. Если это её муж – он уничтожит его или сам падёт от его руки. Если же эта сама смерть – он с усмешкой посмотрит ей в глаза и бросит вызов.

В комнате никого не оказалось. Лишь еле слышно потрескивали угли в камине. Похоже, что странный звук исходил именно оттуда. Он подошёл ближе и вдруг заметил какой-то сгусток, принятый им сначала за язык пламени. Светящийся шар висел над углями и совершал непонятные движения. Он переворачивался, извивался и трепетал, как пойманная рыба. Откуда-то изнутри вырывались пузыри, от которых сгусток выворачивался наизнанку.

Молодой человек опустился перед камином на колени, пытаясь получше разглядеть все эти процессы. Словно реагируя на его приближение, светящийся шар снова издал шуршащий звук, и из его сердцевины стало появляться нечто. Оно походило на живое существо, которое рождается и развивается прямо на глазах. В извивающихся пузырях начали появляться голова и светящиеся пламенем конечности. Сгусток издал очередной звук и неожиданно превратился в маленького саламандра. Его лапы ступали прямо по углям, огненные глазки пристально смотрели снизу вверх.

– Вижу, что душа твоя изранена, – шипящим голосом обратился саламандр к человеку, – и я могу помочь тебе освободиться от этих страданий. В моём теле заключено то, что вы, люди, зовёте «философским камнем». Но только по-настоящему мудрый сможет извлечь это из меня. Хочешь ли ты получить такую помощь?

Молодой человек смотрел в пылающие глазки и почувствовал, как болезненный порез через всё тело перестал болеть.

– Я могу принять помощь даже от самого Вельзевула, – сказал он саламандру, – но сладость исцеления моей души зависит от исцеления чужого тела.

Огненная голова понимающе кивнула.

– На это может уйти вся твоя жизнь.

– Тогда я готов.

Он приблизился к камину и протянул руки прямо в огонь.

Амброзия Де Кастелло всё-таки любила его.

Короли всегда находят повод для грусти. Даже в самые благоприятные времена. В жизни Эдуарда Второго таких поводов имелось предостаточно, да и времена благополучными назвать можно было разве что с оговоркой.

Одной из причин меланхолии была неудачная военная кампания в Шотландии. Английская армия, способная без особого труда снискать любую воинскую славу, оказалась наголову разбитой противником, в несколько раз уступавшим ей по численности. И вот уже Роберт Брюс осмеливался открыто заявлять о независимости страны и понемногу напирал на границы Англии, учиняя грабительские разгромы. Само слово «Шотландия» стало ненавистно слуху Эдуарда, превратившись для него в синоним слова «позор».

Вторым поводом стал голод, который уверенной поступью прогулялся по стране после череды неурожаев, вызванных повышенной влажностью. Крестьяне без устали молились на солнечную погоду, но святые, разгоняющие тучи, на помощь не приходили, а дожди всё продолжали и продолжали лить. Казалось, что всё в королевстве – от деревьев до каменных стен замков – пропиталось губительной влагой, и даже души людей начали понемногу подгнивать.