Мэри Шэлли - Франкенштейн, или Современный Прометей (С иллюстрациями)

Когда здоровье моего гостя немного наладилось, у меня появились проблемы с тем, чтобы удерживать людей от визитов к нему и утомления его тысячами вопросов. Я не позволял тревожить его ради пустого любопытства, поскольку восстановление его тела и души, совершенно очевидно, зависит от полноты его отдыха. Тем не менее однажды мой помощник спросил нашего подопечного о том, что заставило его заехать по льду так далеко на таком неподходящем для дальних странствий средстве передвижения.

Лицо больного тут же приняло мрачное выражение, и он ответил:

– Мне нужно было найти одного человека, который от меня убегал.

– А этот беглец, которого вы преследовали, тоже ехал на санях?

– Да.

– Тогда думаю, что мы его видели, поскольку за день до того, как вас подняли на борт, мимо нас проезжал человек на санях с собаками.

При этом сообщении путник встрепенулся и стал задавать массу вопросов о пути, которым ехал этот «демон» (так он его называл), а когда мы остались одни, он сказал:

– Я несомненно возбудил любопытство у вас и ваших славных ребят; но вы, как видно, слишком деликатны, чтобы задавать вопросы.

– Да, вы правы; действительно, я считаю, что с моей стороны было бы очень неуместно и негуманно беспокоить вас своей любознательностью, – ответил я.

– Но вы великодушно спасли меня от верной гибели и вернули меня к жизни, – благодарно заявил путник.

Вскоре после этого разговора он поинтересовался, считаю ли я, что разламывание льда, которое произошло в тот злосчастный день, погубило и те другие сани вместе с их погонщиком. Я ответил, что полной уверенности у меня нет, поскольку разрушение льда произошло лишь к полуночи, и сани к этому времени могли быть уже в безопасном месте, что я тоже могу только предполагать. С этого момента выздоровлению нашего путника словно стали помогать неведомые животворящие силы. Больной стал все чаще проявлять горячее желание выходить на палубу и вглядываться вдаль, высматривая исчезнувшие сани. Однако я убедил его оставаться пока в каюте и не подвергать свой ослабший организм воздействию холодного и влажного воздуха. При этом я пообещал, что поручу смотрящим незамедлительно сообщать ему о появлении в поле зрения любого нового предмета.

Ниже я привожу записи из моего журнала, которые касаются нашего путника вплоть до сегодняшнего дня. Здоровье путника постепенно улучшилось. Однако он остается молчаливым и чувствует себя неловко, когда кто-то, кроме меня, заходит в каюту. При этом он ведет себя настолько дружелюбно и приветливо, что все моряки тянутся к нему, даже если общались с ним совсем недолго. Я же полюбил его, как брата, и не покидающая его глубокая печаль вызывает у меня большое сострадание и жалость. Он, с очевидностью, имеет благородное происхождение, которое даже в таком, морально и физически разбитом положении не позволяет ему терять своего лица и привлекательности. Дорогая Маргарет, помнишь, в одном из своих писем я писал о невозможности найти себе друга на океанских просторах? Так вот, я нашел человека, с которым был бы счастлив подружиться, как с родным братом, если, конечно, его дух не будет сломлен постигнувшим его несчастьем.

В последующем я продолжу записывать в журнал все стоящее внимания об этом человеке.

Моя привязанность к гостю растет с каждым днем. Он вызывает во мне одновременно огромное восхищение и неимоверную жалость. Я не могу смотреть на столь благородного, но измученного страданиями, человека, не испытывая вместе с ним горькой печали. Он великодушен и мудр; о высокой культуре его ума свидетельствует беспримерное красноречие, наполненное тщательно подобранными словами и изысканными выражениями, которые льются, кажется, сами собой, гладким и непрерывным потоком. К настоящему времени здоровье его уже заметно поправилось. Он постоянно находится на палубе и, кажется, всматривается в окружающие нас необъятные просторы в надежде увидеть сани своего предшественника. Несмотря на свои несчастья, он не столь сильно ими озабочен, чтобы быть безучастным к окружающим людям. В наших приватных беседах мы часто говорим о моих планах, которые я раскрываю перед ним во всех подробностях. Он внимательно выслушивает все мои аргументы в пользу достижения успеха и анализирует все мельчайшие детали мер, принятых мною для их обеспечения. Мне очень понравилось продемонстрированное им взаимопонимание, и я своим открытым, исходящим от сердца языком, в выражениях пылающей души и со всей сжигающей меня страстью говорил о том, с какой радостью я пожертвую всем своим состоянием, существованием и всеми своими надеждами ради осуществления задуманного мною предприятия. Жизнь одного человека была бы не большой ценой за те знания, которые я задумал добыть, за власть над стихией – противником рода человеческого, которую я хочу получить и передать людям. Пока я говорил, лицо моего слушателя заметно помрачнело. Вначале я заметил, что он пытается подавить свои эмоции; он закрыл ладонями глаза, и я заметил, что между его пальцами текут слезы. Мой голос задрожал и отказал мне. Из его вздрагивающей груди вырвался стон. Я замолчал. Спустя некоторое время он заговорил. Речь его то и дело прерывалась эмоциональными вдохами.

– Несчастный! Вы собираетесь повторить мое безумие? Вы тоже выпили отравленного снадобья амбиций и жажды славы? Послушайте меня. Я расскажу вам свою историю, и вы не станете пить из этой чаши!

Можешь себе представить, дорогая Маргарет, какой большой интерес вызвали у меня эти слова! Однако эмоции, охватившие моего, еще слабого подопечного, отобрали у него слишком много сил, и нам для восстановления его состояния пришлось на несколько часов перевести беседу в более спокойное русло. Когда путник возобновил контроль над своими чувствами, у него на лице появилось такое выражение, будто он извинялся и презирал себя за несдержанность. Окончательно успокоившись, он вновь настроил меня на откровенный лад и попросил рассказать о себе в юношеском возрасте. Мой недолгий рассказ вызвал у нас целую цепь обсуждений. Я говорил о своем страстном желании найти друга, с каким бы у меня было полное взаимопонимание и каким до сих пор судьба меня не наградила, и выразил свою убежденность в том, что человек, лишенный такого блага, не может чувствовать себя абсолютно счастливым.

– Я согласен с вами, – сказал путник. – Каждый из нас является существом несовершенным и нуждается в ком-то, более мудром, лучшем и более милом, чем мы сами, то есть – в друге, который поможет сделать нас более совершенными и устранить наши изъяны. Когда-то у меня был друг, благороднейший человек, что дает мне право судить о дружбе. Вы – другое дело: у вас есть надежда, перед вами открыт весь мир, и у вас нет причин для отчаяния. Я же потерял все, и начать новую жизнь уже не могу.