Лариса Малмыгина - Затерянные в параллелях

– Да уж, не советская, – подтвердила я и получила под столом пинок от Юрки

– Кушайте-кушайте, – пододвинула ко мне чашку с чаем хозяюшка.

Чай был, по-видимому, грузинский. Такой пили в доперестроечные времена, и он отличался присущей ему терпкой горечью.

Каш я не любила, баранки не переваривала, а оттого сделала несколько глотков и вежливо извинившись, заявила, что плотно поела в пути.

Муж последовал моему примеру.

– Это новая модель правительственного авто, – неожиданно начал врать генеральный директор. – А что на капоте английские буквы, то это шифровка, чтобы не узнали, что я….

Юрка многозначительно замялся.

Что он несет!

– Ах, да, – густо покраснел Лука Матвеевич.

Еле справившись с неловкостью, я отвела взгляд в сторону и вспомнила о детях и внуках. А еще о Ирке и подарках ее семейству.

За окном слышался гомон, то сельская общественность, ослушавшись вожака, бурно обсуждала наш «Мерс».

– В понедельник приезжает секретарь райкома товарищ Еремеев, – напомнил жене председатель колхоза, – надо угостить хорошенько.

А сам пристально поглядел в честные глаза гостя.

Солнце клонилось к закату, голоса во дворе умолкли, и я остро почувствовала, как отчаяние цепкими лапами лезет мне за пазуху.

– Почивать пожалуйте, – отодвинула ситцевую шторку Варвара Никаноровна, – утро вечера мудренее.

На полутораспальной железной кровати лежала самая настоящая перина и возвышались огромные пуховые подушки.

«Почистить бы зубы», – вздохнула я, но к машине выйти не осмелилась.

– Моемся только по субботам, то есть завтра, – поняла мой тоскливый взгляд хозяйка.

И мы завалились спать. Нас заботливо задернули занавеской, легли сами, и тут же ритмично заскрипела соседняя койка. Хозяева зря времени не теряли.

«Есть ли у них дети? – подумалось тогда мне. – И как нам отсюда вырваться»?

– Никак, – ответил на мой безмолвный вопрос Лебедев. – Через два дня приедет секретарь райкома и нас увезут в органы.

Скрип прекратился.

– Может, бежать? – привстала на локте я.

– Куда? – с сарказмом хмыкнул супруг, – Кругом леса, дороги не знаем, того и гляди бензин закончится.

– АЗС в лесу не найти, – покорно согласилась я и беззвучно заплакала.

А потом почувствовала руку на своем плече. Самую родную руку на свете. И я прижалась к ней губами, а потом моментально отключилась, будто кто-то невидимый внезапно погасил свет.

Утро пришло быстро, так как хозяева встали засветло.

Сначала завизжала кровать, затем, громко зевая, фельдшерица загремела плошками. Хлебая какую-то похлебку, смачно зачавкал председатель.

От этого чавканья мне стало плохо.

Юрка не спал. Даже в рассеивающейся темноте было видно, что он смотрел в потолок.

– Интересно, работает ли в тридцать седьмом мобильник, – прошептала я мужу на ушко.

– С какой стати? – отмахнулся он и снова стал чужим и далеким. Словом, генеральным директором большой фирмы.

И я вспомнила о загородном доме, который мы забросили из-за того, что приходилось долго до него добираться. Время – деньги, так любил говорить Лебедев. Снова деньги, пропади они пропадом. Поехали бы к Ирке на автобусе, не попали бы в эту дурацкую ситуацию.

Кстати, дом находился в противоположной от Булгаково стороне. Если бы мы отправились в Кумертау из коттеджа, сейчас какой-нибудь другой наш современник гостил бы во времени правления Сталина.

– А Интернет? – игнорируя недовольство супруга, ляпнула я.

– Товарищи, – неожиданно послышался голос Варвары Никаноровны, – поднимайтесь, утренничать будем.

– Зубы бы почистить, – всхлипнула я.

Юрка молчал, он никак не реагировал на мои всхлипы, а потому пришлось успокоиться.

Мы обреченно встали, вышли во двор. «Мерс» уныло приткнулся к кусту смородины, и мне почудилось, что он проплакал всю ночь.

Я влезла в салон, взяла мыло, зубные щетки, пасту и уже хотела выйти из машины, как почувствовала, что сижу на чем-то твердом.

Привстав, я выудила из-под себя прямоугольный предмет. Нажав на кнопочку смартфона, я обнаружила, что она загорелась зеленым огоньком.

– Юрочка, – бросилась я на шею мужу, – мобильник работает!

– Это батарейка работает, – проворчал Лебедев и попытался отодрать от шеи мои руки.

– Надо попробовать дозвониться до двадцать первого века, – горячо зашептала я, – давай спрячемся за сараем.

Впервые генеральный директор подчинился своей жене. И мы засели в кустах смородины, как заправские заговорщики.

– В «контактах» Иркина фамилия стояла первой, потому что Ирка была Абыкиной. И когда она выходила замуж, сказала мне, что с удовольствием бы поменяла Абыкину на Лебедеву.

Я тогда рассердилась, приревновала Юрку к сестре, а потом остыла, потому что остываю всегда, даже тогда, когда остывать не следует.

Внезапно, будто сговорившись, заблеяла неизвестная живность, закукарекал петух, закрякали утки.

– Заткнетесь вы когда-нибудь? – прошипела я.

Ирка ответила сразу.

Мы моргали и не могли поверить в чудо.

– Ань, ну что ты придуриваешься? – выслушав мое повествование, возмутилась старшая сестрица. – Насколько помню, ты всегда была фантазеркой. Ну, не захотела приехать, не обижаюсь. Дети тебя, конечно, ждали. И внуки.

Дети и внуки ждали не меня, а моих подарков, это я знала точно.

– Разве не слышишь зверские вопли? – я чуть не плакала.

– От безделья развела животных в загородном доме? Работников наняла или сама развлекаешься? – подколола счастливица из будущего.

Можно подумать, она заработалась!

– И что вы тут делаете? – рассмеялся кто-то за нашими спинами.

Мы разом вздрогнули, разом повернулись и увидели жену председателя колхоза.

Она беззаботно показывала белые острые зубки, но ее зрачки, ее колкие зрачки цепко держали в поле зрения мобильник с не отключившейся Иркой и ее возмущенным ором.

– Варвара Никаноровна, – поднялся на ноги Юрка и льстиво обнял за плечи женщину, – Варвара Никаноровна, мы вам все объясним, только пройдемте в коттедж.

– Коттедж? – не поняла та, но нехотя повиновалась.

Одним нажатием пальца я ликвидировала Иркин ор и последовала за мужем.

В избе никого не было, Лука Матвеевич отправился в поле. Там убирали рожь и пшеницу.

– Понимаете, – дико вращая глазами, шумно зашептал Лебедев. – Мы неясным образом попали сюда из две тысячи четырнадцатого года.

По постепенно раскрывающемуся рту фельдшерицы было видно, что та опешила.

– Это телефон, – ткнул ей в нос притихший мобильник Юра, – это мобильный телефон. С него можно позвонить куда угодно.

– Даже в Америку? – сглотнула слюну Варвара Никаноровна.

– Даже в Америку, – радостно подхватил Лебедев.