Анна Прохорчук - Демониада

От Христи не утаилась нервозность Вадима. Он кусал губы, пытаясь улыбаться, и старался не смотреть на неё. Почему он сегодня такой? Не поняла. Христя внимательно посмотрела на него, будто хотела сказать:

«Может, никуда не пойдём?»

Вадим, казалось, перехватил её мысли и ответил:

– Не дождутся!

– Кто не дождётся? – вытаращила на него глаза Христя.

– Все! Все не дождутся, чтобы я свернул с дороги!

– Ты что, выпил для храбрости?

– Нет. Я совершенно трезвый, но очень решительный! – он тряхнул тёмной головой.

– А-а, а я-то, было, подумала…

– Тебе сегодня нужен совершенно трезвый спутник, Христенька. И он – это я, как договаривались. А Саньки не было? Не появлялся?

– Был, только он не пойдёт с нами. Он и меня отговаривал, но мы ведь договорились… Или нет? – Вадим встретил пытливый взгляд девушки.

– Конечно, договорились! Ты собираешься отправиться в ночной сорочке и в халате? – Христя осмотрела себя, покраснела, как рак, запахнула халатик, убежав в дом. – Оденься, потеплей! – крикнул он в след. – Ночь, всё-таки. Прохладно, – этого она уже не услышала.

Переодевалась недолго. В шкафу быстро нашла коричневый обтягивающий свитерок с чёрными джинсами. Через несколько минут Христя вышла к Вадиму. Он невольно залюбовался девушкой – всё так ладно на ней сидело! Она заметила блуждающую улыбку на его лице и спросила:

– Ты на кого так смотришь?

– На луну, – он быстро нашёл ответ и показал на небесное светило. – Смотри, какая яркая.

Христя ласково улыбнулась в ответ на его слова. Ребята отправились быстрым шагом к ведьминому дому, не оглядываясь назад. Они не видели, как из-за угла за ними наблюдала Катя. И никто не знал, что Саня тоже видел, как удалялись их друзья. Но, ни Катя не подошла к Сане, ни Саня не подошёл к ней.

К дому колдуньи они прибыли уже затемно. Вадим зажал Христинину ладошку в своей и подвёл к самой двери. Им казалось, что взявшись за руки, они защищены от всякой нечисти. Объёмная сумка была перекинута через плечо.

Перед тем, как открыть дверь и войти, оба, не сговариваясь, прерывисто вздохнули, переглянулись, словно решаясь на всё, что может с ними произойти. Вадим взялся за ручку.

– Ты собралась с духом?

– Кажется, да.

– Не очень-то уверенно звучит, но ничего не поделаешь, – Вадим посмотрел в глаза Христе, пытаясь внушить ей хоть малейшую уверенность в себе. – Готова?

– Да… Открывай дверь.

Вадим пару раз погладил медную ручку, как бы примеряясь к ней ладонью, потянул, на себя. Дверь отворилась со знакомым скрипом. Ребята снова оказались перед тёмным проёмом, но прежде чем войти Вадим открыл на сумке замок «молнию», и, не снимая с плеча, что-то достал изнутри. Это оказались огарок свечи и спички.

– Теперь можно идти, – решительно оповести он.

Христя кивнула, идя следом. Сделав пару шагов, Вадим зажёг свечу. Она разгорелась ярким пламенем. На этот раз никто не пытался потушить трепетный рыжий язычок. Огонёк пару раз колыхнулся. По лицам, как и в прошлый раз, пронёсся легкий ветерок, но уже не напугал их.

– Вы здесь? – спросил Вадим, стараясь не выдать своего волнения и скрыть непонятные ощущения.

– Да, – ответил старческий голос. – Я рада, что вы всё-таки приняли моё приглашение и вернулись сегодня. Значит, вам на самом деле интересно?

– Мы сомневались, нужно ли нам приходить, но что-то тянуло узнать всё до конца, – ответил Вадим уже более уверенным голосом.

– Вы правильно поступили. Нам о многом нужно поговорить, – голос привидения был чем-то встревожен.

– О чём? – вмешалась в разговор девушка.

– Около стола стоят стулья, присядьте. Разговор может затянуться.

Вадим и Христя удобно устроились на предложенных табуретах, а сумку он поставил на пол рядом со столом.

– Не бойтесь меня, – вещал голос.

– Мы пока ничего не боимся, – осмелел Вадим.

– Ну и замечательно.

– Вы говорите совсем не так, как говорят в деревнях, – заметил юноша.

– Это так, – усмехнулся голос. – Я ведь не всегда жила в деревне. Первую половину своей жизни мне довелось прожить в разных городах. Видела Париж, Лондон. Месяцами не выезжала из Вены. Только, это было так давно… – голос произнёс мечтательно и грустно последние слова, что молодые люди забыли про свои страхи. – Я вам не наскучила? Хотя, мой рассказ только начался.

– Нет, – с жаром ответил Вадим. – Рассказывайте… рассказывайте о себе!

– Я не могу сказать вам, что здесь безопасно, но пока вам ничего не грозит. Бояться станете позже.

– Когда? – Вадим порывисто подскочил со стула.

– Что это значит? – разволновалась Христя.

– Тебе особенно нечего страшиться, – ответила ведьма. – Твоё имя спасет тебя.

– Только меня?

– Если сможешь, то спасёшь и своего друга. Все зависит только от тебя.

– Рассказывайте. Рассказывайте всё! – снова почти приказал Вадим.

– Ну, что ж. Это было очень давно. Когда меня ещё и на свете не было. Мои родители отдыхали на море в Италии. Однажды, прогуливаясь по берегу, с ними поравнялся дряхлый старик и начал что-то говорить на итальянском, тревожно глядя на мою мать. Родители не поняли ни слова. Случайно там же прогуливался их сосед. Тоже русский, правда, давно уехавший из России, хорошо знавший язык. Он им перевёл слова старика: через год с небольшим у них родится дочь, она станет единственным ребёнком в их семье.

Мама очень испугалась, но старик успокоил их тем, что ребёнок будет здоровым, только необыкновенным. Так оно и получилось. Я родилась в положенный срок совершенно здоровым ребенком, но моя мама не выдержала моего появления на свет божий и вскоре умерла.

Отец так больше не женился. Он растил меня подобно принцессе. Едва мне минуло шестнадцать, наступили страшные времена… Времена времён… – голос замолчал, словно окунулся в далёкие воспоминания.

В доме на некоторое время воцарилась тишина. Гости не решались сами нарушить её вопросами, потому ждали продолжение повести.

– Что это за времена времён? – не выдержал Вадим. – И чего нам надо бояться? Вы не рассказали.

– А я пока не дошла до этого. Вы спросили, что за «времена времён»? Это – Октябрьская революция. Отец был расстрелян впервые же дни, как враг народа, а значит, враг пролетариата. Я осталась совершенно одна. Ничто не позволяло радоваться мне вместе со всеми. Много времени слонялась по улицам, ночевала, где попало, потому что мой дом заняли красноармейцы, а меня выгнали. Ела тоже что придётся. Какие-то беспризорники приглашали меня в свою компанию, но я и двух дней не выдержала, вскоре ушла от них.

Сколько бродяжничала по огромному городу, не помню, но очнулась после долгого скитания в прокопчёной каморке на панцирной кровати с мокрым полотенцем на лбу. Когда открыла глаза, ничего не понимала. Совершенно незнакомая женщина заботливо склонилась надо мной и, увидев, что я пришла в себя, радостно заулыбалась. Мне стало так хорошо, так тепло от её улыбки, что слёзы сами полились из глаз, которые не могла сдержать, а она прижала мою голову к своей груди. Впервые в своей жизни поняла, что такое материнская нежность. Первым порывом было обнять незнакомку за шею, никуда не отпуская, что я сделала незамедлительно. Женщина не оттолкнула меня, а теснее прижала к себе. Выразить словами невозможно, какие мысли и чувства бушевали в моей голове!