Марекеван Малес - Её голос

Из дальней комнаты вновь донеслись звуки. Металлические на этот раз. И перезвоном.

Фа ти-до-тонь-ти-та ти-донь-би-он ту

– Динь-донь ту. Понятно, спасибо.

Он зашел на кухню. Там на столе была аккуратная маленькая записка красивым почерком на мягкой бежевой бумаге.

ТО ЛИ СУП, ТО ЛИ РАГУ. ВООБЩЕМ СМОТРИ САМ. ПРИЯТНОГО АППЕТИТА.

– Хм. Спасибо, милая мне девушка.

Она не слышала этого. Андрей поднял накрытую крышкой тарелку с густым супом и переставил её на стол. Чуть не уронил крышку, когда вдруг услышал громкие звуки пианино. Все началось стяжелой«Фа», а потом пошло нарывами по низким звукам. Но не печально, а постепенно завораживающе. Как стихотворение. И, казалось, проиграло четверостишие, когда Андрей приступил к еде. Суп рагу оказался прекрасным. С хорошо проваренным мясом теленка.С хрустящими кубиками овощей. Готовить Олеся отлично научилась у своей матери. Фоно утихло, стук закрывающейся крышки клавиш, и буквально через несколько мгновений Олеся сама стояла перед кухней. Руками девушка упиралась в проём входа на кухню.

Она положила перед ним развернутый сборник стихов. Сама села напротив.

– Прекрасный суп.

Олеся кивнула и указала пальцем на книгу.

– Читала стихи?

Она кивнула и перебоем постучала пальцами по столу.

Ту-тыту-туту-ту-ту

Туту-ту-ты-туту-ту

Дыщ-туду-ту-ты-ту тудыщ-ту-ту-тыщ-ту

– Красиво!

Олеся скромно улыбнулась.Не так уж ей было важно, понял ли он, что она настукивала, если даже не заглянул в книгу. Ей было важно, что он вообще её слушал. А она выстучалась.

– Ходила сегодня куда-нибудь?

Она кивнула.

Олеся с самого утра, как только проснулась, собралась идти в город. Дела на день заготовила еще с вечера. Провести одно занятие с детьми в филармонии, в которой заканчивала обучение. Встретить подружку из аэропорта и подготовить её к появлению перед парнем. И навестить скандально известную певицу из ночных баров.

– Утречка! – звонко выкрикнула она, приподнявшись с мягкого матраса.

Услышав, как ярко зазвучало её приветствие, поняла, что её сожитель уже уехал в район, где прежде она жила с родителями.

«Ну, хоть попеть в душе будет можно» – весело подумала она. Также как и каждое её утро. Редки те случаи, что она просыпалась раньше его.

Олеся быстрой резвой походкой выскочила из подъезда и запрыгнула в машину такси, уже ждавшую её. Водитель усмехнулся ей, сверкнув своим глазом, отражая солнечный зайчик от бокового зеркала заднего вида слева. Машина тронулась и понеслась к аэропорту.

– Эх!

Специально заготовленная и совершенно бесполезная встречающая табличка с именем прибывшей совсем была позабыта в спальне. Хоть и все равно не нужна для встречи знакомого человека, вернувшегося домой. Но готические буквы имени были выведены зря. И готический стиль был сделан совершенно не халтурно. Атмосферненько.

У аэропорта сломалась система массового оповещения. Те столбы с мегафонами, что делают объявления не работали, а всего лишь противно гудели в то время, как их пытались настраивать.

– Да выключите их уже наконец! – Жаловались люди. Посетители аэропорта.

Но для Олеси это был очередной металлический звук, который давил на людей, усугубляя их суету. Подавляя спокойствие и наводя неприятные мысли. Звучание провожало Олесю вплоть до свободной зоны, где она и собиралась ожидать подругу. Она ходила вдоль скамеек, начиная нервничать, что опоздает на занятие. Подменить бывшую её преподавательницу было делом для неё интересным и особенно важным. Но подруга задерживалась с рейса. Рейса, который неожиданно оказался раньше, чем она предполагала вчера. Всё из разницы в часовых поясах. Это сложно для не путешественника.

Поглядывая на светодиодные цифры на стене, она замечала, что гудение будто коверкает перед ней изображение, заставляя её думать, что время бежит быстрее. Иногда напоминая глаза ужаса Сатаны, что ворвался в её дом. Такие ярко красные, запрещающие даже кричать. Так в усмерть напугана она не была никогда. И Олеся, не будучи умалишенной, начали считать, стоя перед часами, те мысли, которые приводили её к лечебнице для нездоровых головой.

– Один.

Полосы людей стали будто ровными потоками. Как солдаты идущие в строю.

– Два.

Тест проверки системы громкого оповещения – похоронный марш. Или Имперский.

– Три.

На детях лица угрюмых взрослых.

– Четыре.

Её подруга вышла из свободной зоны. Олеся с радостью отвлеклась от просмотра перебегающего тока в мелких лампочках цифровых часов на стене.

– Ты извини меня, пожалуйста, но почему так долго. Мне сейчас надо спешить на занятие.

– Ты учишься? Все еще?

– Ан. Нет! Уже веду сама.

– Да ладно! И оно хоть того стоит?

– Стерва!

– Что я такого сказала?

– Не столько важно, что ты сказала, важно как ты это сказала. Стерва.

– Ой, кто бы говорил, молчунья.

Олеся шикнула на неё. Слова для неё не значат многого. Многое можно передать и без слов.

Двое девушек сели в такси, счетчик за простой которого уже был немалым. Олеся назвала адрес, расплатилась заранее наличкой и попросила отвести её подруга в ближайшую баню. Просто с дороги всегда желательно умыться. Но Олеся проговорила что-то про её запах. Ведь обязательно надо подколоть.

В класс фортепиано Олеся вошла, будто в летела. Её волосы чуть взъерошены, но не потеряна домашняя укладка. Дети, ученики филармонии, уже сидели за своими местами, спокойно дожидаясь заместителя своего учителя. Кто из детей постарше в группе узнали девушку, влетевшую в кабинет. Они успели повидать её в последний год её обучения. Когда она приобщилась к более медленной и спокойной музыке пианино.

– Привет, малышня.

Хотя в группе сидели уже подростки.

– Сегодня пройдемся немного по Рахманинову.

Она завела детей на новое занятие. После недолгого оживленного диалога молодого непрофессионального преподавателя и учениками, наконец, в музыкальном классе заиграла музыка. Переборы клавиш на пианино выводили лёгкие и тяжелые ноты. То быстро, то медленно. Она даже позволила одной девочке подыграть на скрипке. Непрофессиональный урок. Веселое занятие.

Под конец, когда они прошлись по нескольким произведениям русского композитора и вскользь разобрали верхушку его стиля, она начала играть сама. Занятие не могло закончиться так рано. Нужно было играть. На веселом конце занятия она сначала взяла задорный ритм. Но постепенно превращала мелодию в окутывающее покрывало.

«Фальшивишь»

Мрачный голос из тихих глубин. Чего? Может она сама себе это сказала.

– Фальшивите! – сказал один из учеников

Олеся перестала играть.

– А?!

– Вы фальшивите! – повторила за мальчиком его соседка.