Питер Джеймс - Абсолютное доказательство

Среди высоких армейских чинов эта статья вызвала восторг; Росса немедленно пригласили побывать в зоне боевых действий и увидеть все своими глазами. Однако были отклики и совсем иного сорта. Росс получил множество электронных писем от военных всех чинов и специальностей – одни называли свои имена и звания, другие предпочитали остаться анонимными – с ужасными историями о том, как правительство Британии бросает солдат на произвол судьбы, а сокращение военного бюджета и, соответственно, нехватка и плохое качество техники ведет ко множеству смертей, которых можно было бы избежать.

В «Санди таймс» подготовили необходимые документы и отправили Росса на обязательные трехдневные курсы в Хертфордшире под названием «Выживание во враждебном окружении». Оттуда он вылетел кружным путем, на военном самолете «С-130 Геркулес». Родную газету попросил об одном: не печатать об армии ничего критического, пока он не вернется. Ссориться с людьми, которые будут отвечать за его безопасность, Россу совсем не хотелось.

А критиковать было что – в этом Росс убедился очень скоро! С собственными солдатами британское правительство обращалось хуже, чем со скотом. Длинный список безобразий включал в себя нестреляющие винтовки, автомобильную броню, не спасающую от мин, и полное отсутствие сигнальных маячков, предотвращающих потери от так называемого дружественного огня.

В последней своей заметке Росс процитировал – по просьбе информанта, анонимно – офицера в достаточно высоком чине: тот сказал, что действующая армейская техника остается на уровне 1980-х. А в довершение всего государство не оказывало почти никакой поддержки раненым, в том числе и тем, кто получил на войне страшные увечья и стал инвалидом. Обо всем этом писал сейчас Росс, стараясь не прислушиваться к отдаленным – а иногда и не столь отдаленным – взрывам, одиночным выстрелам и автоматным очередям, вспарывающим тишину ночи.

Все военкоры из разных стран знали друг друга, общались как старые приятели, и Росс среди них чувствовал себя чужаком. Прикомандированный к нему фотограф тоже принадлежал к этой компании. Целыми днями резались они в видавшие виды карты под вентилятором, без толку гоняющим туда-сюда горячий влажный воздух. Еще одна беда – тяжелая, влажная жара. Росс исходил по́том, постоянно чувствовал себя липким и грязным – хоть и принимал по несколько раз в день холодный душ. Вот уже две недели ему не удавалось толком поспать. Он был совершенно измотан и не знал, что достает сильнее: жара, недосып или постоянный тошнотворный страх.

Но сейчас, когда на мониторе возникали одна за другой фразы нового репортажа, все эти чувства перевешивало другое. Ярость.

Сегодня Росс стал свидетелем зверств талибов. Он видел тела женщин и детей, изнасилованных и зарезанных. В одном доме, куда вошли они с солдатами, с потолочной балки свисал повешенный старик, а под его ногами лежала обнаженная юная девушка с перерезанным горлом. Выжила только жена старика – сумела спрятаться в шкафу. Военные услышали ее плач. Она повторяла лишь одно слово – для Росса его перевели: «Почему?!»

Где же был Бог, думал Росс? Развлекался, любуясь на эту бойню?

Здесь, в Афганистане, где людскому горю и жестокости нет конца, Росс начал думать, что у Бога на редкость извращенное воображение. Похоже, Он создал вселенную лишь для того, чтобы было кого мучить. Или чтобы посмотреть, до каких зияющих пропастей бесчеловечности смогут дойти созданные им люди.

В темные ночные часы, когда заснуть не удавалось, Росс доставал наушники и слушал музыку. Это куда приятнее, чем прислушиваться к разрывам и гадать, не упадет ли следующий снаряд на твою палатку. Имоджен – они поженились два года назад – подобрала ему для поездки плейлист из любимых групп: «Марун 5», «Зе Фрей», «Кайзер Чифс» и тонны любимого кантри-энд-вестерна – Дэвид Аллан Коу, Уилли Нельсон, Пэтси Клайн.

В ночь перед нападением Росс написал ей – как писал каждый вечер:

Люблю тебя, детка! Не хочу, чтобы ты была здесь – никому здесь быть не стоит, – но думаю о тебе днем и ночью. Пробовал читать сборник «Поэты войны», что ты мне дала, – не смог, слишком грустно. Особенно это: «Коль я умру, знай вот что обо мне…» [1] Первая строка стихотворения Р. Брука «Солдат», пер. А. Рытова. – Здесь и далее прим. пер . Ведь он и вправду умер. Ты мне снишься по ночам. Видел сегодня ужасное… Как люди могут творить такое?

Люблю тебя, XX

На этот раз, к большому его облегчению, СМС-сообщение отправилось с первой попытки.

Дата следующего дня навечно отпечаталась у Росса в мозгу. Пятница, семнадцатое июля. Силы союзников наконец ощутили вкус победы. «Талибан» отступал. Два боевых расчета отправились на зачистку городских районов, откуда вытеснили талибов накануне. Журналистам на брифинге объявили, что это хорошая возможность поехать поснимать зверства «Талибана» – однако, добавили им, стоит опасаться снайперов.

Росс обсудил это с фотографом Беном Хейнсом, многоопытным ветераном, побывавшим на нескольких войнах, – и вдвоем они решили, что в окружении двадцати солдат из Международных сил безопасности ООН, не считая местных военных и проводников, риск будет относительно невелик. Росс еще ни разу не был непосредственно там, где идет война; его снедало любопытство, да и для карьеры, понимал он, это будет очень полезно.

В семь утра двинулись в путь по разрушенному городу. Над развалинами, словно гигантские тараканы, низко кружили вертолеты; во влажном утреннем воздухе стояла трупная вонь. Росс и Хейнс облачились в камуфляж, шлемы и бронежилеты под накидками с яркой, отчетливой надписью «ПРЕССА» спереди и сзади.

Шли долго, не встречая на пути ничего, кроме выбеленных, выгоревших на солнце стен, испещренных следами пуль, разрывами снарядов и гневными надписями. Все произошло внезапно. Стоило выйти из переулка на просторную рыночную площадь, как со всех сторон на них обрушился шквал огня.

Засада!

На несколько секунд Росс застыл, словно прирос к месту. Испугаться не успел – в этот момент ему было любопытно. Затем пуля разнесла голову местному, стоявшему рядом, и в воздух взметнулся фонтанчик крови и мозгов. Где-то неподалеку раздалась граната. Грохот – и военные, журналисты, фотографы разом попадали на землю. Снова грохот – и по земле покатилась оторванная голова с широко раскрытыми глазами и разинутым, словно в изумлении, ртом.

Бен – он снимал, скрючившись над своей камерой – вдруг тонко, пронзительно вскрикнул и начал кататься по земле, словно какой-то безумный дервиш.

Обезумев от страха, Росс отчаянно озирался вокруг. Стреляли словно сразу со всех сторон: с крыш одноэтажных домов, из окон. Слева от себя он увидел высокое здание, сильно пострадавшее от бомбежек, с пустым проемом на месте двери – бывший банк. Бросился туда. Вокруг гремели выстрелы, сухо чиркали по пыли и камням мостовой пули. Он вбежал в темное помещение банка. За спиной продолжалась стрельба.