Майкл Кеднам - Тропой Койота. Плутовские сказки

Что было дальше, я опять не видела. И даже от Марка не слышала. Правду сказать, я это полностью сочинила сама. Но в том, что так оно все и было, ничуть не сомневаюсь. Я знаю, как и что бывает, когда дело касается Койотовых Ключей.

Так вот, поехал Марк по длинной грунтовке, что вела к хайвею. Отъехал от лагеря пару миль и тут заметил башмак, лежащий в пыли у обочины. Свернул он к обочине и остановился, подумав, уж не его ли это ботинок – кто знает, куда койот мог его затащить, прежде чем бросил. Но эта обувка оказалась рваным ковбойским сапогом восьмого размера, а Марк-то носил десятый. И все же это был башмак, причем башмак правый. Это отчего-то обнадеживало: не один он тут ботинок потерял!

А произошло это у поворота к Койотовым Ключам. Взглянул Марк вдоль дороги к горячим источникам и увидел в отдалении еще один башмак. Возможно, пару к ковбойскому сапогу. Или его собственный пропавший ботинок. Свернул он с дороги и поехал посмотреть.

На этот раз башмак у обочины оказался черным броги. Остановился Марк, поднял его, осмотрел. Правый, десятого размера. Но – не его.

Поглядел Марк вперед, вдоль боковой дороги. Вдали, под кустиками полыни, темнело что-то еще, и Марк поехал дальше, в сторону Койотовых Ключей. Все они так делают. В сказках именно так всегда и бывает.

В полыни валялась бежевая гуарачи [21] Мексиканская кожаная сандалия на плоской подошве. . На ее размер Марк даже не взглянул. Просто поехал дальше – вперед, к Койотовым Ключам. И через каждую милю, или около того, ему на глаза попадался новый башмак. Туристский ботинок рядом с колючей чольей [22] Чолья – древовидный кактус, произрастающий в Мексике и на западе США. – Примеч. ред. , лаковая бальная туфля среди пятнышка иссохшей травы… Так ехал Марк и ехал по следу из непарных башмаков.

Площадка, где прошлым вечером стояли машины, сегодня оказалась пуста. Припарковавшись, Марк хотел было выбраться из джипа, но, как только босая пятка коснулась раскаленного песка, замешкался. Слишком уж горячо, чтобы ходить босиком…

Минуту поколебавшись, он надел на левую ногу уцелевший ботинок, а правую сунул в мокасин навахо с приборной доски. Как ни странно, размер подошел.

Оставалось понять одно: что делать с башмаком, приносящим несчастье? Поразмыслил Марк и решил отнести его назад, к тому самому источнику, где нашел купавшуюся девушку. Может, вспомнил, как я советовала вернуть башмак, а может, и нет.

У Койотовых Ключей не было ни души. Казалось, скалы по ту сторону нижнего озерца мерцают, дрожат в горячем мареве, поднимавшемся над водой.

Идти наверх, к той небольшой впадинке, было жарко. В двух разных башмаках Марк чувствовал себя глупо – впрочем, не более чем во время погони за койотом в одних трусах. Добравшись до нужного источника, он присел отдохнуть в тени валуна, похожего на морду воющего койота.

От горячей воды во впадинке валил пар, будто над ванной. «Глупо было сюда приходить», – подумал Марк. Но, раз уж он здесь, отчего бы не погреть усталые ноги, прежде чем ехать в город?

Снял он непарные башмаки, снял одежду, сложил все это в тени валуна и погрузился в горячую воду.

Впадинка оказалась как раз ему по росту, и формой была очень похожа на ванну – с покатым дном, на котором так удобно лежать. Улегся Марк на спину, расслабился, прикрыл глаза. Ощущения – лучше некуда. «Ничего, – подумал он. – Вот съезжу в город, куплю новые башмаки…» Затем он начал размышлять о том, чего бы такого наплести Наске с Таней, когда вернется в лагерь… одним словом, жизнь понемногу налаживалась.

Вдруг шум позади заставил его встрепенуться. Разом забыв обо всех мечтах, Марк открыл глаза. Мокасин навахо, оставленный возле одежды, исчез. Ботинок – тоже.

Марк сел, выпрямился и снова услышал тот звук, что потревожил его – резкое, хриплое тявканье.

Взглянув в сторону гребня холма, он увидел койотиху. Лежа на брюхе в тени, она внимательно, пристально глядела на него. Шкура ее была рыжевато-бурой, с темной полосой вдоль хребта, а между передними лапами лежал его ботинок.

– Эй, – обиженно сказал Марк, – это мое.

Койотиха склонила голову набок, свесила из пасти язык и насмешливо осклабилась.

Марк удивленно поднял брови.

– Нельзя! Не тронь мой ботинок!

Ухмылка койотихи сделалась шире прежнего. Облизнув губы длинным красным языком, она снова осклабилась и, как ни в чем не бывало, продолжала пристально смотреть на него. Сидеть голышом под этим взглядом было очень неуютно.

– Это уже совсем невежливо, – сказал он. – Отчего бы тебе не оставить меня в покое?

Койотиха подхватила зубами ботинок и поднялась.

– Нет-нет, постой, – запротестовал Марк. – Ботинок не забирай!

Койотиха села, поставив ботинок на землю между передних лап.

– Ну, ладно тебе, – сказал Марк. – Отдай ботинок.

Койотиха зевнула, вновь облизнула губы и ухмыльнулась, свесив длинный язык набок.

Под ее пристальным взглядом, голый и мокрый, Марк выбрался из воды. Натягивая трусы и футболку, он отвернулся, но все равно знал: койотиха не сводит с него глаз.

Одевшись, Марк повернулся к ней лицом. Койотиха поднялась на все четыре лапы. Ботинок стоял перед ней. «Может, удастся отогнать ее и схватить ботинок?» Но прежде, чем Марк успел хотя бы шевельнуться, койотиха метнулась к нему, в три прыжка преодолела разделявшее их расстояние и сильно толкнула передними лапами в грудь. Марк пошатнулся, споткнулся и с маху уселся на землю. Морда койотихи оказалась в нескольких дюймах от его лица. Перед глазами блеснули ее клыки – длинные, острые, желтые клыки. В нос шибанула вонь ее дыхания – более скверного запаха псины, густо отдающего падалью, себе и не вообразить!

И тут она его поцеловала. Вот этот самый длинный, мокрый, воняющий падалью язык прошелся по подбородку Марка и скользнул ему в рот, коснувшись его собственного языка.

Плюясь и задыхаясь от отвращения, Марк резко откинул голову назад. Койотиха прыгнула в сторону и поскакала вверх, к гребню холма. Длинный красный язык свешивался из ее пасти так, словно она смеется. Прыжок, еще прыжок – и зверь исчез, скрывшись среди валунов.

Марк прополоскал рот водой из источника – и раз, и другой, и третий. Какой только заразы не подхватишь от койота, поцеловавшего тебя взасос! С чего вообще зверю могло прийти в голову такое?

Может быть, в эту минуту ему вспомнилось, что он сказал той девушке. «Остался последний башмак, – сказал он. – Отдам за один поцелуй». Может быть, он сообразил, что койотиха поступила с ним так же, как собирался поступить он.

Может быть. Но вряд ли. Вспомнить-то мог, но вряд ли подумал о том, что ситуация – точь-в-точь та же самая. Но, о чем бы он там ни подумал, по крайней мере, ботинок остался при нем. Хотя бы один.