Олег Логвинов - Аскетская Россия: Хуже не будет!

– Студент-практикант? К нам, что ль? На работу? И небось, как и все с пустыми руками?

Такое начало поставило меня в тупик. Я решительно не знал, как реагировать.

– А вообще не дурно, если бы кандидаты приходили на собеседование с чаем и конфетами, но лучше, конечно, с чем покрепче! Мы же всегда так делаем, когда хотим понравиться девушке, а уж если рассчитываем на что-то большее, без коньячку никуда. – Он подмигнул.

Пока я обдумывал ответ, редактор пересек комнату и скомандовал куда-то вдаль: «Бегом на летучку!» Я догадался, что таким образом он собирает сотрудников на рабочее совещание, так сказать, планерку. И действительно в скором времени пространство заполнилось людьми с одной общей чертой – у них не было глаз. На меня смотрели какие-то стекляшки. Вы видели фильмы о зомби?

– Все в сборе? Быстро, быстро, быстро! – Редактор захлопал в ладоши.

Газетчики полезли в карманы, извлекая из кошельков, бумажников и портмоне по двадцать пять рублей. Общий котел отсутствовал, поэтому деньги ложились прямо на стол начальника. Коллектив был небольшим, сумма набралась скромная.

– На две хватит! – радостно выпалил босс, скрупулезно пересчитав банкноты. – Вот ты на летучку и побежишь!

– А собеседование? – Я по-прежнему плохо понимал, что происходит.

– Оно уже началось, – вступил в разговор один из стеклоглазых. – И чем быстрее ты прибежишь, тем скорее его пройдешь.

– Ага, понял, – Взяв деньги и решительно направившись к выходу, я остановился у двери. – А что брать-то?

– Как что?! – недоумению редактора не было предела. – Ее родимую! – Он смотрел он на меня как на новорожденного. – Водочку «Вкусную» и литр «Запивки».

«Запивка» – самый дешевый фруктовый сок, назначение которого ясно из названия. Им удобно запивать крепкие напитки, а цена быстро сделала его любимым продуктом всех алкоголиков.

– Ты теряешь время. – Взгляд редактора приобрел серьезность.

Бежать пришлось в местный лихобозовский гастроном с многозначительным названием «Магазин». По дороге я поймал себя на мысли, что никогда в жизни не покупал водку. Как-то не приходилось, спиртное я употребляю редко и в основном пиво. Презрительно-равнодушный взгляд продавщицы винного отдела упрекал: «Молодой, а уже берешь горькую с утра во вторник?» Расплатившись и взяв «груз», я с удивлением обнаружил, что в столь ранний час за мной образовалась приличная очередь. Спившийся интеллигент, бродяга-попрошайка, слесарь и… дядя Миша – мой сосед по лестничной клетке! «Прям с утра «Трудового» захотелось», – сообщил он. Очередь понимающе закивала – бутылочкой «Трудового» с утра никто не попрекнет.

С Дядей Мишей знаком лет десять, но до сих пор не представляю ни его возраст, ни род занятий, а спрашивать все как-то неудобно. Вроде бы он на пенсии. Одевается в один и тот же потрепанный костюмчик и походит на обычного выпивоху. Но не все так просто. Проницательному человеку в его взгляде откроется глубокое понимание действительности и полное отсутствие страстей, свойственное философам. Картину, правда, несколько портит (или дополняет) неизменная бутылочка пива «Пролетарское», без которой я его почти никогда не видел.

Суть соседской философии можно понять из немногословных диалогов, происходивших каждое утро, когда я, спеша в институт, встречал его на лавочке около дома в обнимку с «Пролетарским».

– Как дела, дядь Миш?

– Пока бутылка в руке, какие могут быть дела? Вот если ее нет, тогда уже думай, как ее достать.

– Дядь Миш, новости смотрели? Местных чиновников опять в бане со шлюхами застукали!

– Все пустое, – спокойно отвечал дядя Миша, показывая на только что допитое «Пролетарское».

А один раз он выдал интересный монолог, который я, не обладая в то время профессиональной журналисткой привычкой все записывать, не зафиксировал. Так что передаю, как помню. Речь зашла о пиве.

Пиво появилось много тысяч лет назад на восходе цивилизации и, хотя и представляется непосвященным обычным алкогольным напитком, на самом деле является разумной субстанцией, готовой к симбиозу с человеком. Оно проводник высших смыслов и абсолютная квинтэссенция бытия, альфа и омега, инь и ян, начало и конец всего. Истина открывается только через пиво, но очень немногие на протяжении всей истории дошли до этого. Человек в жизни пребывает в двух состояниях: когда у него есть пиво и когда он пива лишен. Первое состояние устойчиво, в нем обретается самодостаточность, спокойствие и счастье. Второе неустойчиво, единственная цель в нем – любыми средствами перейти в первое.

С начала времен люди испытывают какой-то дискомфорт, мучаются, чего-то ищут: власти, денег, славы, пресловутого высшего смысла. Но еще ни один человек не преуспел на этом пути, то есть не стал навсегда и бесповоротно счастлив. А все потому, что никто не был готов принять единственно правильную жизненную философию – философию пива. Если бы люди открыли свои сердца пиву, человечество обрело бы, наконец, абсолютное счастье. Не было бы войн, болезней и страданий. Единственная цель властей состояла бы в обеспечении населения пивом. Высшая добродетель – поделиться пивом с ближним, а добывать священный напиток нечестным путем недостойно. Это и есть форма совершенного государства. А всякие там коммунизмы, капитализмы и демократии – от лукавого это все. Пиво гораздо выше этих, хм…, понятий.

Тогда у меня надолго отвисла челюсть. До этого разговора я считал соседа недалеким пивным алкоголиком, хотя он и вызывал у меня сочувствие, казался добрым и отзывчивым. Но с тех пор я его зауважал и стал считать философом, правда, не могу сказать, что подобную философию разделяю – сам-то почти не пью.

В редакции «Лихобоз» я отсутствовал не более пятнадцати минут, но назвать прием теплым было нельзя.

– Тебя только за смертью посылать! – завопил редактор. – Ты о людях подумал? Ждут же!

Шефа поддержали подчиненные:

– Да! У меня вот речевые обороты не берутся, а статью на весь подвал забацать надо!

– И у меня тоже не взялось!

– Вот видишь, что ты творишь, – редактор покачал головой, – ладно, давай допинг сюда!

Я выставил на стол две бутылки «Вкусной» и литр «Запивки». Поляна к тому моменту была накрыта: по соседству с немногочисленными папками и бумагами ждали своей участи бутерброд с колбасой, порезанный на нужное число кусочков (меня не учли), и такое же количество пластиковых стаканчиков. Заветный эликсир был разлит по ним с космической скоростью, и не успел я оглянуться, как редактор поднял свой фужер со словами: «За творчество!» Коллектив дружно прокричал «Ура!», и огненная вода разлилась по организмам пишущей братии. Только когда труженики пера начали расходиться по рабочим местам, умиротворенный редактор указал мне перстом на дверь – зайди, мол, завтра, дам тебе еще один шанс, хотя человек ты, похоже, не творческий.