Дмитрий Луговой - Менеджер континуума

Оценив это великолепие, я понял, что жарить банальную яичницу, пусть даже с ветчиной – овчинка выделки не стоит. Поэтому принялся творить.

Вскипятив воду в двух кастрюльках, я бросил в одну из них горсть крупных креветок, а в другую кусок куриной грудки. Оставив эти ингредиенты вариться самостоятельно, я достал из холодильника кочан салата и принялся мелко рвать нежные сочные листья на большую стеклянную тарелку. Самое главное не увлечься, и не переварить креветки. Но я не волновался – у меня был отличный индикатор их готовности.

Порывшись по шкафчикам, я понял, что у меня дома, а значит и здесь тоже, закончились пшеничные сухарики. Я задумался – сотворить уже готовые, или приготовить самому – из свежего ароматного хлеба, пожарив их до золотистого состояния на хорошем сливочном масле. Решил – не заморачиваться, и наколдовал готовые.

А тут как раз сработал креветочный индикатор – из палатки, сладко потягиваясь, подтянулась Варежка и стала, как бы ни на что не претендуя, умываться в сторонке. В то же время, украдкой поглядывая на кастрюлю – не пора ли снимать?

Ага, значит, креветки готовы. Слив воду, я выловил из горячей шуршащей массы пяток членистоногих, обжигая пальцы, почистил их, и оставил на столе остывать. Кошка подтянулась поближе. Нет, Варёк, подожди – горячими я их тебе не дам.

Посыпав сухариками измельчённые листья салата, я принялся за изготовление соуса. Вообще-то, для «цезаря» существует специальный соус, но мне больше нравился самый простой – майонез, обильно приправленный чесноком. Почистив и раздавив аж четыре крупных зубчика, я смешал полученную кашицу с небольшим количеством майонеза.

Варька, напоминая о себе потёрлась спинкой о ноги. Помню-помню. Подхватив кошку под мягкий животик, я посадил её прямо на столешницу. А что – всё равно бросать – не жалко. Варежка приступила к трапезе.

А тут и курятина подоспела. Выловив и остудив её, я принялся отщипывать мелкие кусочки, укладывая их горкой посередине блюда. Варёк покосилась на курятину, но, видимо решила, что креветок будет достаточно.

Завершив разделку курицы, я залил её соусом.

Теперь – пармезан. Потереть обязательно на мелкой тёрке, чтобы нижний слой вплавился в майонез. Просто прелесть! Так, где-то у меня тут кедровые орешки? Вот они. Очищенные, естественно. Небрежным жестом сеятеля посыпать получившуюся горку – и пусть скатываются по краям – так даже красившее будет.

Дочистив оставшиеся креветки, я живописно разложил их на склонах курино-сырно-ореховой горы.

Последний штрих – порезанные на две часть махонькие помидорки-черри разложить по краю тарелки. Всё – «цезарь» готов. Пусть и не совсем классический, но такой, как мне нравится.

И, конечно же – чай. Большую кружку. Зелёный с жасмином. И две… нет – три ложки сахара. Вот теперь можно и позавтракать.

* * *

Когда я заканчивал трапезничать, из палатки подтянулись сони. Добрыня, не останавливаясь, рванул в заросли, а гоблин и полиморф сразу направились ко мне. Кормоед оценил кухонное великолепие и взгромоздился на стул. Туманник болтался рядом с ним. Учитывая разницу в биохимии, ни один из них не поинтересовался содержимым моей посуды. Гоблин начал выуживать из кармана какие-то серые шарики и кидать их в рот, поедая со смачным хрустом. Как питаются полиморфы, и питаются ли вообще – я не видел.

Добрыня вынырнул внезапно и уселся, довольно подметая землю хвостом.

– Что вы хотите на завтрак, сэр? Говядину, курочку… а, может, овсянки?

Пёс, вопреки ожиданиям, от еды отказался. Видимо успел схарчить какого-то местного зверька.

Последним к нашей компании присоединился дракон, опять-таки выйдя в человеческом облике из-за деревьев. Мы устроили экспресс-планёрку. Для начала, Добрыня попробовал ещё раз найти коридор – безрезультатно. Потом, как-то вспомнили, что у нас есть ещё один ведущий. Оказалось, что сам-то гоблин прекрасно об этом помнил, но понятия не имел о маршруте, проложенным Добрыней, поэтому и не возникал. Пёс попытался ему объяснить координаты возможных точек выхода, но Кормоед заявил, что для точного ориентирования в континууме, ему необходимо было «держать» маршрут с самого начала. А в нынешнем случае – он не более, чем балласт.

– Стоп! Неожиданно озарило меня. Вперёд ты двигаться не можешь – понятно. Ну, а назад-то?

– Назад? – все недоумённо переглянулись. Такая простая мысль никому до сих пор не приходила в голову. – Да – назад. Вернуться в предыдущий мир и пройти в обход.

Здравая идея взбодрила всех. Подхватив вещи, у кого они были, мы прямо с этого места попытались стартовать.

Мысль оказалась не совсем здравой. Вернее – совсем «не». Дороги по-прежнему не было.

Мы приуныли. Самое обидное, что даже продолжать путь на своих двоих (четырёх) не имело смысла. Густой ночной, а теперь, как оказалось, и утренний лес не думал исчезать.

– Ёлки! Остаётся, видимо, один путь…, – я с надеждой посмотрел на дракона. Тот ответил мне понимающим взглядом. Видимо такая идея ему тоже приходила в голову.

– Только всех за один раз я не унесу. Придётся сделать два рейса.

– А как же я? – вмешался Добрыня. – Мне верхом не удержаться.

– Ничего страшного, – успокоил его Федя. – Подхвачу тебя передними лапами.

– Ага, ничего страшного! – передразнил собак. – Ты когти-то свои видел?

Начавшийся спор прервал полиморф:

– Я не полечу.

Сказано это было так категорично, что все сразу поняли – уговоры бесполезны. Однако я решил попробовать. Закосив под дурачка начал:

– Но в этом нет ничего страшного. Достаточно просто принять другую форму…

– Я не буду трансформироваться. Всё – разговор окончен.

Дракон многозначительно посмотрел на меня.

За всеми нашими разглагольствованиями прошло уже достаточно времени, и солнце успело подняться довольно высоко. Начало припекать. Неожиданно, с восточной стороны послышался шорох – сначала тихий, потом всё нарастающий и приближающийся к нам. Не успели мы напрячься, как нас накрыло с головой шуршащими, лопающими, чвякающими звуками. Все деревья вокруг нас стали за считанные мгновенья выбрасывать мелкие бутоны, которые тут же раскрывались и распускались мелкими невзрачными цветками. Цветки, впрочем, сразу набирали яркость, и вскоре мы стояли в центре бушующего цветника всех оттенков – от бледно-розового, до глубокой сочной охры. Воздух заблагоухал приторным ароматом.

Шорох, затихая, укатился на запад, а вслед ему с востока начало наползать низкое басовитое гудение. Вслед за цветочной волной пришла волна насекомых. Похожие на обычных пчёл, только раза в два побольше, они облепили каждое растение сплошным шевелящимся покрывалом. На нас, к счастью, насекомые внимания не обращали. Вскоре и гигантский рой отправился вслед за кормёжкой, оставив после себя совершенно увядшее былое великолепие. На месте каждого цветка осталась быстро высыхающая семенная коробочка величиной с грецкий орех.