Макс Роуз - В объятиях Водолея

***

Мужчина стоял в паре метров от меня. Уже изрядно выпивший, с трудом удерживающий равновесие, он облокотился на раковину и посмотрел в зеркало. Несколько секунд он стоял неподвижно, изучая свое отражение, потом включил воду и стал умываться.

– Учитывая ваше состояние, могу предложить вам хороший абсорбент, – тоненьким голоском произнес медицинский автомат, – это средство выведет все токсины из организма и поможет прояснить разум.

Мужчина что-то прокряхтел в ответ, однако было слышно, как он сунул карточку в автомат и начал нажимать на клавиши.

– Спасибо что воспользовались услугами Центра здравоохранения. Удачного вам дня.

Он что-то пробормотал, а потом снова принялся умываться. Момент был самый подходящий, ждать другого не имело смысла. Я резким движением открыл дверь туалетной кабинки, в которой прятался, и напал на него: сначала ударил ребром ладони по шее, потом быстро развернул его громоздкое тело и нанес удар в переносицу, отчего он завалился назад и мешком упал пол.

Лежа на полу и прижимая рукой кровоточащий нос, мужчина очумело оглядел меня.

– Кто вы, черт возьми? – хрипло спросил он.

Я ничего ему не ответил, только засунул руку за пояс, вытащил «Мститель» с навинченным глушителем и направил ему в область груди. Мужчина сразу зашевелился и, забыв про свой нос, попытался встать, отталкивая меня. Его движения были хаотичны и сильно мешали мне, поэтому пришлось успокоить его сильным пинком в живот. Мужчина застонал и загнулся калачиком. Пинок в грудь заставил его снова разогнуться. Во избежание подобных инцидентов, я поставил ногу ему между ног и несильно надавил.

Он взвыл, и глаз потекли слезы. Только теперь я полностью разглядел его: на вид около сорока, средней длинны волосы, намазанные чем-то блестящим, дорогой замшевый пиджак, начищенные туфли со шнурками и жалкая гримаса страха и безнадежности на лице. Несмотря на все отвращение и презрение, которое я к нему испытывал, его манера одеваться в стиле ретро заслужила моего уважение.

Кроме нас здесь никого не было, на секунду стало очень тихо – был слышно лишь гул работающей вентиляции. Место было выбрано мной не случайно – мой клиент часто бывал в этом баре, предаваясь всем возможным вариантам порока, которых в этом месте было в избытке: любой наркотик, море амброзии, любые сексуальные удовольствия, причем не только традиционные. К тому же бар располагался в криминальном районе города и являлся важной его составляющей. В туалете постоянно находили трупов, один в неделю – точно, поэтому все располагало к тому, чтобы «поработать» с клиентом здесь.

– Нет, пожалуйста, не надо, – взмолился он, – у меня семья, у меня дочка…

– Я знаю, ее зовут Наташа, если не ошибаюсь?

На секунду в его взгляде проскользнуло удивление, но потом снова хлынули слезы, глаза его сузились настолько, что стал похож на азиата.

– Не бойтесь, мы просто поговорили. Она прекрасная девушка, только проблема в том, что она больше не считает вас своим отцом. Жена? Думаю, она только обрадуется вашей смерти, особенно после всех женщин, мужчин и… детей, с которыми вы спали.

Его лицо искривилось еще сильнее, он продолжал размеренно выть, а потом разрыдался в полную силу. Отчаяние, безнадежность, безвыходность… человек так предсказуем, подобное поведение предугадать очень легко. И этот тип должен был умереть чисто по человеческим причинам, а не потому, что так решил заказчик. Я только что вспомнил этот момент, да-да, тот самый, за который этот субъект уж точно должен получить по заслугам.

Я выпрямился, навел пистолет ему на лоб, потом перевел в область руки. Раздался хлопок, из «Мстителя» выскочила гильза и с насыщенным звоном упала на кафельный пол. Мужчина протяжно вскрикнул, тут же схватил свою поврежденную руку другой рукой и поднес к груди. Я присел над ним, вытащил из его нагрудного кармана носовой платок и сунул ему в рот. От боли он сжал его так сильно, что послышался хруст зубов от чрезмерного давления. Средний палец, который раньше был единым целым с правой кистью теперь лежал на полу в луже крови.

– Когда я слышу, что в Церкви адепты так называемого «мира и любви» развращают маленьких мальчиков, то прихожу в ярость, но когда отец насилует свою дочь, это не заслуживает никакой пощады.

– Нет, нет…

– Нет? – взбесился вдруг я, – собственно, почему нет? неужели вы думаете, что такое вам сойдет с рук? Это низко и недостойно, так не поступают даже животные!

Какое-то странное чувство овладело мной. Странно, что чувства вообще имели место быть: это непрофессионально, совсем не похоже на меня. Я выплеснул эмоции, хотя не должен был этого делать! Надо срочно взять себя в руки. Для этого я подумал о профессиональной стороне дела – сколько эонов я получу по выполнении задания, как буду готовить следующее дело и тому подобное. Даже вспомнил в деталях кабинет Паркера и «Мону Лизу», висящую в коридоре. Именно она вернула меня в рабочую атмосферу, остудив пыл и выключив эмоции.

Мужчина продолжал стонать и рыдать. Я перевел дыхание, глубоко вздохнул, проверил обойму, вставил ее обратно и перезарядил пистолет. Потом снова навел на него, теперь уже в область головы.

– Пожалуйста, – снова взмолился он, – ведь сегодня Новый год, новая эра. Я… я клянусь, Боже! Клянусь измениться.

– Такие как вы никогда не изменяться! – крикнул я, – и эра Водолея не исправит вас! Ничто вас не исправит!

Я еще раз глубоко вздохнул, и, тем самым, окончательно привел мысли в порядок. Снова ровный поток, никакой тревоги, никаких эмоций вообще, только чистое сознание. Ровная линия. На моем лице появилась мягкая улыбка Моны Лизы.

– Извините за то, что сорвался. Ваш случай вполне подходит к вашему стилю. Кстати, вы знакомы с работами Зигмунда Фрейда? – спросил вдруг я, он не ответил, продолжая стонать, – Видимо, вы так и не смогли пересилить свое влечение к матери и воплотили это в своей дочери. Предсказуемо!..

– Не надо! – высоким голосом завопил он, – не надо!..

– Никакого развития, – продолжал я свою странную речь, – а ведь оно должно быть, несмотря ни на что. Жан Пиаже говорил, что обучение плетется в хвосте у развития, а Выготский думал наоборот. Но сейчас я выдвигаю новую теорию. Настает момент, когда развитие прекращается, оно останавливается, а потом молниеносно падает на животный уровень и вы – первый мой наблюдаемый объект. Я обязательно упомяну вас в своей диссертации.