Александр Коган - Тонкая фаза и кое-что еще (сборник)

Белкина (встает, ходит по комнате, затем садится напротив Веры). Ну, до циковских наборов тебе еще далеко. Так кура венгерская, говоришь?

Вера. Ну да, эта… импортная.

Белкина. Вот что, кура венгерская! Мы вчера долго говорили по телефону с твоей матерью. Два года, как ты здесь. Давай, Верунь, спокойно посмотрим на перспективы. Научная карьера, если честно, тебе не светит. Кстати, что ты там натворила у Кранкензона? Могли быть большие неприятности! Еле я его угомонила. Хорошо, что он ко мне неровно дышит. По общественной линии у тебя порядок, но что дальше?

Вера. Куда вы клоните, тетя? А что должно быть дальше? Я догадываюсь. Мне мать все уши прожужжала! Прекрасный выход и решение всех проблем – удачно выйти замуж! Еще – что годы идут и шансы тают. Что, не так?

Белкина. Ты смотри, какая грамотная! Ну, так! А что ты об этом думаешь?

Вера. Вы, тетя, прямо быка за рога. Предположим, я согласна. Но за кого? Где он, этот муж? В нашем Спецсне не мужчины, а спящие мухоморы.

Показывает на дверь директорского кабинета, откуда в это время раздается громкий храп.

Белкина. Ну, ты поосторожней, не тебе об этом судить! Здесь идет крупнейший эксперимент! Ладно. И что, так ничего ты у нас для себя и не присмотрела?

Вера. Да нет, есть один, но он какой-то замороженный! Кроме науки его ничего не интересует. Правда, сегодня ночью он был такой замечательный, и что мы с ним вытворяли!.. Дух захватывает!

Белкина. Что?! Что ты такое говоришь?!

Вера (смеется). Да нет, все это во сне, тетя! Наяву к этому Головину и на козе не подъедешь!

Белкина. Ах, вот это кто! Знаю я твоего Васю! Недавно еще беседовали мило с ним здесь. А что, парень ничего. Чокнутый немного, это точно, со своими идеями, но ничего, это дело поправимое. Ну что ж, подумаем, что можно сделать.

Вера. А вы что, тетя, беретесь быть свахой?

Белкина. Кем быть, я решу сама! Все, милая, ты свободна. У меня много дел. За информацию спасибо. Я теперь хоть знаю, что к чему.

Вера. А набор?

Белкина. Запиши один.

Делает громче радио. Звучит мелодия: «Все выше и выше и выше стремимый полет наших птиц…» Открывается дверь, в приемную стремительно входит Кранкензон. Он в шляпе. Плащ расстегнут. В руках толстый портфель. Вид радостный. Столкнувшись в дверях с выходящей Верой, мрачнеет.

Кранкензон. Ах, Вера Львовна, Вера Львовна! Ваше счастье, что вы всего не знаете… А вообще благодарите вашу тетю! (Вера выбегает.

Кранкензон обращается к Белкиной.) Софья Павловна, а это вам. (Лезет в портфель, достает оттуда немного помятую розу и вручает ей.) Вместе с моим глубочайшим почтением, которое уже переходит в более романтическое и загадочное чувство. Знаете, с таким таинственным, интимным оттенком.

Белкина. Ну, Федор Сигизмундович (взяв розу, смеясь), вы прямо с места в карьер. Наверно, весна так вот влияет?

Кранкензон. И весна, и еще эта радостная, праздничная атмосфера на улицах и везде! У меня с утра сегодня прекрасное, возвышенное настроение. Признаться, очень не хотелось бы, чтоб кто-нибудь мне его испортил. А с вами, Софья Павловна, у меня должен быть сегодня серьезный разговор! Хочу сделать вам одно интересное предложение. Но не здесь, в приемной. Такие разговоры, тет-а-тет, в приемных не ведутся. (Становится в позу, показывает рукой на кабинет.) Только там, в кабинетах-с!

Белкина (смеется). Ой, не смешите, Федор Сигизмундович! (Серьезней.) Но мне надо вам о многом сообщить. Масса звонков. Начальство очень интересуется ходом эксперимента! По всей видимости, на самом верху тоже. Я полагаю, здесь пахнет как минимум Госпремией! Да, еще нам выделяют три авто. Это сообщил Виктор Петрович. «Волга» персонально Ивану Васильевичу! И еще звонили из редакции газеты…

Кранкензон (перебивает ее). Ну вот, любезная, вы уже спускаете меня с неба на землю. Да-да, эксперимент и весь этот шум вокруг… Софья Павловна, прошу вас, поуправляйте здесь еще, самостоятельно. У вас это отлично получается, а мне крайне надо с полчасика тихо поработать. Полчаса, максимум час, меня нет, ни для кого. Затем доступ к моему телу будет открыт, и первая, кто его получит, будете вы, милая Софья Павловна!

Белкина. Получит что, доступ или тело?

Кранкензон. И то и другое! (Скрывается в своем кабинете.)

Что-то пишет, читает, размышляет вслух сам с собой.

Кранкензон. Типичная околонаучная чушь! Но положительный отзыв дать придется. И что это начальство так стремится остепениться? Да все понятно. С должности, извините, можно и загудеть, а степень-это надолго, можно сказать, навсегда! Крепкий народ у нас, однако: все возьмет, что чин дает, да еще и сверху положит, до чего дотянется. Все, хватит с этим, перейдем к более приятным материям.

Нажимает кнопку звонка. В дверь заглядывает Белкина.

Белкина. Доступ к телу открыт?

Кранкензон. Только для вас! Прошу, милая Софья Павловна, поближе. (Встает. Подвигает кресло, в которое садится Белкина. Сам садится напротив.) Дорогая Софья Павловна! Эх, как-то по-казенному. А что, если по-дружески, без Павловны? Просто Софья. Нет, тоже не звучит. Начальственно и сухо. Нет-нет, не подходит! Вот если – Софочка! Вот это то, что надо. Когда мы наедине, в приватной, дружеской, так сказать, обстановке. Как ты считаешь? Мне кажется, отличная идея!

Белкина. Не слишком ли форсируете события, Федор Сигизмундович? Ведь мы, кажется, на брудершафт еще не пили?

Кранкензон. Ах да, конечно, как это я забыл об этой маленькой, но важной детали! Но нет проблем! Сейчас мы восполним этот пробел!

Открывает сейф, достает из него бутылку коньяка и два бокала.

Белкина. Нет-нет, Федор Сигизмундович. Не здесь и не сейчас. Я, знаете, не занимаюсь этими милыми шалостями, или легким флиртом, в кабинетах и вообще в рабочей обстановке! А это и есть ваше интересное предложение, о котором шла речь? (Видя немного растерянный и обиженный вид Кранкензона.) Ну что вы, простите, Федя, сразу надулись? Я ведь не сказала окончательно нет. Пока речь шла о месте и времени, а потом, видите, я кое-что приняла из вашего предложения.

Кранкензон (радостно оживившись). Вы совершенно правы! Абсолютно! На работе – ни-ни! Работа – это, знаете, такой храм, где э-э… где, как говорится, око видит, да зуб неймет! А вот мое предложение, о котором я сейчас вам расскажу, и решает эту задачу – совмещения, казалось бы, несовместимого! Итак, шутки в сторону, поговорим о моем предложении. (Неожиданно звонит телефон. Поднимает трубку.) Кранкензон слушает. Что?! Второй монтажник отказывается иметь дело с ПСС? Невозможно производить перемонтаж? Это почему, собственно? ПСС кусается?! Что за идиотские шутки?! Все, кончили этот разговор. Через полчаса я у вас, будем разбираться. (На минуту задумывается, затем обращается к Белкиной.) Прошу прощения….отвлекся. Знаете, Софья Павловна, странные что-то вещи стала выкидывать аппаратура после той Верочкиной самодеятельности. Очень странные. Ну хорошо, с Верочкой, в общем, все ясно, а вот о вас нам стоит подумать. (Кладет свою ладонь на ее руку.)