Алексей Филиппов - Надо что-то делать (сборник)

– Надо идти за нею, – прошептал он очередное открытие. – Вот куда мне надо идти. И я уже не трус.

Ия остановилась внезапно. Именно так показалось бредущему за нею Гоблину. Шла, шла и вдруг…. Но это ему показалось. Женщина прекрасно знала, что остановиться надо именно здесь. Здесь было сухо и даже свежо. Удивительно хорошее место. Удивительно.

– Ешь, – Ия сунула ему в руку банку с концентратом. – Ешь и спать.

Он с радостью исполнил оба указания и через пять минут спал, прижав колени к груди, на жёстком камне. Спал и не видел, как женщина подошла к нему, встала на колени, осторожно утёрла салфеткой ту часть лица, которую могла утереть, нежно поцеловала его в щёку и потихоньку заплакала. Гоблин не пошелохнулся.

Ему снился сон. На редкость беспорядочный. Нескладный. Сплошная мешанина. И никакого намёка на единую линию. Ни малейшего. Вот огромный светлый зал и люди в белых халатах. Голубое небо. Золотое солнце. Не лиловое, а именно золотое. Слепящее золото в голубом обрамлении. Жирный чернозём. Цветущая яблоня. Да, во сне он знал всё. Во сне не было загадок и туманной мути в сознании. Он даже знал, как его зовут по-настоящему. У него было настоящее имя. Он же человек! Он может любоваться нежно-розовым цветом яблони. А сразу за яблоней стартовали межпланетные космические корабли. Очередь на посадку. Люди поднимались по трапу и… проваливались в ядовито-зелёную болотную трясину. Истошный крик ребёнка. Строгий взор седого мужчины. Опять крик. На этот раз женский. Он же спокойно летал над ними и кого-то искал. Во сне у него были крылья. И вот уже он, вроде бы, и не он вовсе. Вместо него по небу порхает белый голубь. Внезапно два чёрных коршуна вынырнули из-за золотого солнца.

– Вставай! – скрежетали они по-разбойничьи изогнутыми клювами. – Вставай же!

– Да, проснись ты, наконец, – раздражённо трясла его за плечо Ия. – Проснись. Нам надо наверх! Скорее, а то стемнеет. Может, там есть люди?

Гоблин вздрогнул всем телом и проснулся. Сон мигом улетучился из ясной прозрачности в серую муть. И только два страшных чёрных коршуна не успели спрятаться в туманное небытие. Ему казалось, что они где-то рядом. Из всего сна Гоблин запомнил только этих страшных птиц. И ничего более. Запомнить-то запомнил, да вот только думать было недосуг. Ия лезла вверх по рыжим от ржавчины скобам-ступеням. Лезла быстро. Гоблину не хотелось от неё отставать. Мужчина непременно должен видеть спину женщины. И он, торопливо перебирая руками, полез. Однако догнать её в пути не получилось. Было очень узко. Когда Гоблин вылез из вертикального тоннеля, Ия пыталась открыть массивную дверь, покрытую толстым слоем серой пыли. Дверь не поддавалась. И только когда на помощь подоспел мужчина, непокорная дверь потихоньку застонала и чуть приоткрылась. Дальше этого «чуть» она не хотела двигаться. Все людские потуги перед заржавевшей сталью были напрасны. Сталь будто смеялась над людьми. Чуть-чуть подарила надежду и встала намертво.

Ия ругалась, топала ногой, кричала на Гоблина. Гоблин старался изо всех сил, но дверь оставалась непреклонной. И лишь толстый металлический штырь, найденный Ией в тёмном углу, позволил приоткрыть дверь ещё на малость. На ту самую малость, которой хватило, чтобы женщина, хотя и с большим трудом, но смогла протиснуться к серо-лиловому свету.

– Сейчас, – закричала она, оказавшись по ту сторону двери, – я отгребу песок, и дверь откроется. Сейчас!

Женщина опять оказалась права. Дверь открылась. Еле-еле, со скрипом, но открылась. Гоблин тоже смог выйти на свет.

Большое лиловое солнце почти наполовину провалилось за верхушкой дальнего бархана. Свет умирал. Становилось всё сумрачней и сумрачней. Сумрачней и тревожней. Так тревожней, что Гоблин непроизвольно попятился к двери. Попятиться, попятился, да не тут-то было. Ия грозно сверкнула в его сторону очами, и, строго поведя бровями, повелела следовать за собой к полузасыпанным песком развалинам. Развалины были недалеко. Метрах в десяти от двери. Не дальше.

Дошли они до развалин быстро. Дольше пробирались средь них, чтобы найти что-то интересное. И нашли. Они нашли седого оборванного старика, стоявшего на коленях меж двух огромных глыб и что-то бормотавшего под нос. По песчаным наносам вокруг колен старца было видно, что стоит он так давно. Ия с Гоблином подошли к старику поближе. Настолько, что Гоблин смог разглядеть гнойные язвы, в изобилии теснившиеся средь драных лохмотьев пепельно-сивых волос. Старик тоже заметил их. Заметил и повёл себя странно. Он был ни капельки не похож на Ию, но говорил громко. Гоблин даже на миг засомневался о правильности выводов насчёт главного отличия мужчины от женщины. Засомневался и прислушался к судорожной речи старца.

– Покайтесь, люди! – во всю глотку надрывался старик, сотрясая седыми лохмами и вздымая жилистые кулаки к тёмно-серому небу. – Ибо приблизилось Царство Небесное! Вот он, час Суда! Обо мне сказал пророк, что я глас вопиющего в пустыне. Я – глас! Покайтесь, люди! Приготовьтесь к встрече Господа! Прямыми сделайте стези его! Уже секира лежит у корня дерева, и всякое дерево, не приносящее плода доброго, срублено будет и брошено в огонь! Покайтесь! Я крещу вас в воде и покаянии…

Тут старец немного замешкался и вынул из расщелины между камнями мятый бидон жёлто-зелёного цвета. Он сунул в бидон руку, а потом, проворно выдернув её, брызнул что-то в сторону Ии и Гоблина. И приятная прохлада пала на воспалённую кожу измученного мужчины. Он закрыл глаза от блаженного удовольствия, но тут же почувствовал резкий толчок в спину. Ия выскочила из-за спины своего спутника дикой кошкой, выхватила из рук старика бидон и помчала прочь из развалин. Старик вдруг проворно, очень проворно для своего внешнего вида, сорвался с места и торопливо похромал за беглянкой. Гоблин поспешил за старцем.

Старик догнал Ию возле двери, он ударом кулака в затылок сбил женщину с ног и стал вырывать из рук бидон. Ия яростно сопротивлялась и не хотела расстаться со своей ношей. Старик настаивал, рвал грязными ногтями волосы женщине, а та отчаянно отбивалась от дерзких нападок и орала срывающимся голосом, обращаясь к Гоблину:

– Бей его! Чего стоишь пнём?! Бей!

Гоблин старика бить не стал, а, ухватив за костлявые плечи, легко отбросил прочь от спутницы. Освобождённая Ия прошмыгнула за дверь. Теперь злой старец, подобравший с земли увесистую корягу, с криком «Сатана!» ринулся на Гоблина. Гоблин отпрянул назад, и, запнувшись ногой о какой-то камень, рухнул на спину, больно ударившись головой о приоткрытую дверь. Однако времени страдать от боли не было: если бы он хоть на мгновение предался страданию, то пущенная стариком в ход коряга точно бы размозжила спутнику Ии череп. На малость увернулся Гоблин от обгорелой коряги. Совсем увернуться не получилось. Коряга врезалась в левое плечо оступившегося бойца. Боль от удара была адской! И именно от боли проснулась в Гоблине неистовая ярость, породившая молодецкую силу. Вскочил битый дубиной молодец на ноги, презрев жгучую боль в плече, схватил разъярившегося старика за кожаный пояс, поднял ловко над собой и швырнул на гребень ближайшего бархана. Бархан был не высокий, и, наверное, потому получилось у мужчины швырнуть соперника точно на гребень. Именно так. А что было дальше со стариком, Гоблин никогда и не узнал. Ия схватила спасителя за рукав и втащила в приоткрытый дверной проём. Закрылась дверь легко. И запор у двери был надёжный. Но, несмотря на это, победившие злого седого старца торопливо покинули площадку перед дверью.