Дмитрий Иванов - Временные неприятности (сборник)

Постепенно команда профессора Сенечкина научилась открывать портал в заранее установленное время, а потом регулировать место доставки в прошлое. Будущее, хоть и протекало параллельно настоящему, согласно теории Pi Jona, но всё ещё оставалось закрытым для проникновения. Работали в институте пока только с прошлым.

Эх, ещё бы мощности для стабильной и регулярной заброски с гарантированным возвратом набрать, чтобы не оставлять мегаполис на несколько часов без тепла и света! Для этого нужны нетрадиционные источники питания. Впрочем, уже и сейчас имеются вполне приличные результаты. Например, удалось тестовое путешествие в 183*год на целых пятнадцать минут. Правда, добровольцы натерпелись страху, опасаясь, что погибнут при переходе в прошлое или обратно. Но обошлось!

Ничего, ничего… Лиха беда – начало!

Итак, внутренности холодильника уныло отсвечивали голубым полумесяцем масла, уже потерявшего всякую надежду попасть кому-то в рот. Вот что значит отдаваться работе. Даже за содержимым морозильного агрегата проследить некогда.

Сенечкин тщательно поскрёб по краям некогда жирный кусочек элитной пищи мельхиоровым ножом и бросил масло на раскалённую сковородку. Следом полетели три перепелиных пластик-яйца и кусочек хлеба на основе стружки морской капусты, приготовленной из искусственной сои, и муки корня дикого пастушника обыкновенного, заполонившего собой сельхозугодия в годы Реконструкции.

Вынужденная диета, чёрт возьми! С тех пор, как цены на жидкое топливо взлетели до запредельных высот из-за глубинных внутрипластовых перетрубаций в литосфере, а все солнечные батареи планеты взорвались в одночасье после неожиданно длительной солнечной активности, натуральные пищевые продукты стали доступны только очень обеспеченным людям.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт… Жрать нечего, а тараканы не дохнут! Чем питаются-то? Непонятно. Ну, ладно там – крысы. Всё-таки грызуны. Изоляцией кормятся, теми же насекомыми, то-сё, а эти – вроде стариков беззубых из богадельни. Каши нет, так они даже окаменевшее дерьмо ухитряются разжевать…

Нет, нужно было всё-таки данного усатого клиента раздавить, пока он не скрылся в свою коммунальную щель. И можно, кстати, без особых проблем: никакой прыти у прусака. Да вот – рука что-то дрогнула. Видимо, нервное.

«Упустил… эх…»

Мысль Сенечкина…

«У-у-у-пу-стиииил!»

Откровение мушиного ловчего, скорбящего по пришедшей в негодность сети…

Сделав несколько глотательных движений, Профессор погрузил себе в пищевод ненавистную пластиковую глазунью. Непроизвольно подвигав кадыком, пытаясь освободиться от послевкусия, Сенечкин закурил; дёрнул две последних затяжки из заначенного дохловатого, но натурального,«бычка» от сигареты «Прима secondo» и, спешно бросив грязную посуду во взятую коррозией раковину из, якобы, нержавейки (так, по крайней мере, утверждал хитроватый продавец скобяной лавки с лукавым взглядом Ходжи Насреддина), затем спустился во двор.

Там на поломанной скинхедами скамейке примостился персональный водитель Филипп, который не упустил возможности понежиться на пока ещё(до полудня, по крайней мере) не очень активном утреннем солнце.

– В институт, шеф? – голос парня не выражал никаких эмоций. И это понятно, поскольку Филипп сидел на антидепрессантах, а те, как известно теперь любому обывателю, плющат мозг и расслабляют волю. Ещё немного, и пора будет увольнять водителя: слишком у него рассеивается внимание на дороге. Хоть и движение нынче не такое, какое было до момента Первого Овеществления,но засыпающему за рулём шофёру хватит и выбоины, чтобы влететь в аварию.

Чёрная «Нива+Фейрри-пескаро»с защитным антибликовым и антинейтринным покрытием стремительно вылетела на пустынную улицу, вдоль которой паслись две неучтённые двухголовые козы, сбежавшие из лаборатории разделения биологических тел имени Гоги и Магоги,близнецов из Сиама, да шнырял по мусорным контейнерам на обочине какой-то подозрительный мужичок в допотопной косоворотке и валяных опорках грязно-серого цвета.

Ему, аккуратному собирателю отходов современной жизнедеятельности, нельзя было отказать в разумности и аккуратности, учитывая, что свою добычу он упаковывал, предварительно сортируя, по разным карманам невероятно вместительного рюкзака-абалака [13] рюкзак, конструкцию которого придумал известный отечественный альпинист Виталий Михайлович Абалаков (1906–1986). и ещё то, что делал собиратель-урбанист, не оставляя за собой техногенных следов и отпечатков культурного наследия на неприветливом лице скукоженного от времени мегаполиса. Это вам не робот-манипулятор с просроченным ресурсом и потёками смазки в местах наиболее активно эксплуатируемых суставов. Живой человек. И практически даже разумный.

Далее по пути попались только три автомобиля, один мотоциклист и две изголодавшихся кошки, сверкающие лысыми рёбрами на ртутном мареве разогревшегося светила. Профессор не видел этого, он не смотрел по сторонам. Его больше интересовал предстоящий эксперимент с горючими энергетическими медузами из системы Тау-Лебедя. Их совсем недавно привезли с места крушения тамошнего звездолёта в окрестностях тридцать третьего транспортного кольца.

Если эксперимент с образованием устойчивого пространственно-временного коридора с началом XIX-го века удастся, связь продержится хотя бы сорок-пятьдесят минут, то…

Многие учёные считали опыты профессора Сенечкина пустой тратой времени. Ну кому, скажите на милость, нужно подобное исправление литературно-исторических параллелей? Или нет, не совсем так. Выражусь боле точно и в то же время более сложно. Разве стоит осуществлять привязку классических сюжетов к современной действительности? И зачем, кстати? С целью реконструкции общественных отношений на основе общеизвестных моралистических историй? Или что-то в этом роде? А будет ли в том прок?

Однако директор института «Северная пчела» был уверен в своей правоте. Ни секунды в ней не сомневался. И потому работы, связанные с литературным наследием, курировал лично, не жалея сил и времени.

Сенечкин предположил, что Гоголь в своё время написал чистую правду относительно украденной у Башмачкина шинели. Только имел писатель в виду не простого неказистого и жалкого чиновника, а себя и самое дорогое, что у него имелось на тот момент – рукописи, которые оказались утраченными вместе с шинелью. А что ещё дороже жизни богоизбранному беллетристу, как не его труды?

И, следовательно, гипотеза, что выражение Эжена Вогюэ «все мы вышли из Гоголевской шинели»,не простая метафора. И возможно, вторая часть «Мёртвых душ» вовсе не сгорела в камине…а-а-а-ааа… А? А! А если не сгорела и – по всем данным – пропала, то прямая задача науки спасти памятники классической литературы. Ещё до момента его утраты. В прошлом.