Геннадий Прашкевич - Белый мамонт (сборник)

Потом затоптал.

Но горшки стали лепить.

Глиняные горшки всем понравились.

В тот год на новой охотничьей базе увидели вдали низкое озеро, у берегов нарос тонкий лед. Послали за водой хмурого охотника по имени Хишур.

Спустился к озеру, увидел турхукэнни. Подумал: зачем белый мамонт пришел? Даже подмигнул ему хмуро, но турхукэнни охотнику не ответил. Было видно, что обо всех Людях льда думает одинаково.

Хишир устрашенный вернулся.

«Почему у тебя горшок пустой?» – спросили.

«Не будет воды, – ответил Хишур. Горшок хмуро поставил возле кривых ног, согнулся, почти опираясь на длинные волосатые руки. – Белый мамонт Шэли не хочет давать воду, стоит на берегу».

«Снова иди, – угрожающе показал вождь Хишуру зазубренный каменный нож. – Бери горшок, крикни на холгута: „Уходи, глупый!“»

Хишур так и сделал, и Белый мамонт на него посмотрел.

Чувствовалось, что он не просто так смотрит. Чувствовалось, что у него, у холгута, появились какие-то особенные мысли по поводу раскричавшегося оборванца. Хоботом, как рукой, добродушно схватил Хишура, головой охотника пробил лед.

С той поры Хишур почти не покидал теплую тихую пещеру.

Все ворчал про себя хмуро, ворочался, шептал, трясясь, часто моргая, поглядывая в отверстие выхода пещеры, в котором Северное сияние разжигало нежной зеленью небосвод. «Скучно охотиться на мелочь… – шептал. – Скучно выливать из нор сусликов, варить мышей… Глупые лемминги смеются над Людьми льда… Соберутся и смех стоит над норками… Надо далеко ходить, многое видеть, никого не бояться… Надо даже белого мамонта не бояться… Если убить такого жирного, долго сытно жить можно. Если убить такого тучного, вкусно есть можно. Запахнет в пещере не пометом летучих мышей, а мясом вкусным…»

За занавеской из вытертых шкур вождь наказывал строптивую жену. В темных переходах пещеры дрались косматые женщины. Золотушный ребенок плакал, нечаянно наколовшись на каменный нож. Несло тлелыми запахами, темным теплом. Из тундры выходил к пещере белый мамонт Шэли. Брезгливо принюхивался, стучал тяжелыми ушами по засмоленным щекам. Мимоходом зашиб роговой бородавкой двух старушек, пришедших за хворостом. Старушки оказались слепые, убежать не могли. Увидев, что такое наделал, огромный турхукэнни застонал от унижения и стал поджидать охотника Хишура у выхода.

У Хишура низкий лоб.

У него большие плоские ступни.

Одной ногой он мог задавить сразу семь лягушек.

Сам себе шил большие муклуки. Знал, что белый мамонт не любит его.

После хождения на озеро и спора с холгутом голова у Хишура мелко тряслась. Слабый, мечтал: убью холгута. Мечтал: из толстой шкуры сошью по-настоящему большие муклуки. Следя в тундре за кочующими олешками, старался проникнуть в ход их мыслей. Выйдя к реке, пытался проникнуть в ход мысли каждой рыбы, птицы.

Правда, не всегда понимал, где что, оттого путал правду с истиной.

Однажды белый мамонт Шэли вышел из-за утеса и стал ругаться на Детей льда. И, мол, пахнет от них, и бегают они босые, уколоться могут. Шерсть на холгуте белая, густая, почти без блеска, зато необыкновенно длинная. Сердился, что оборванцы хотят править зверями.

Хишур тряс головой, пытаясь понять ход мыслей Шэли.

Потом понял так: приятно гонять наглых оборванцев по треугольным полянам, по кривым тундряным кочкам. Приятно загнать самого наглого на невысокую лесину, затем, пофыркивая, снять сильным хоботом. Нежно и ловко снять. Обвить хоботом. Добродушно смотреть в глаза желтыми глазами. Так добродушно и весело смотреть, чтобы глупый оборванец вообразил, что мудрый мамонт напрашивается на дружбу.

А потом хряпнуть об камень. Чтобы не думал глупостей.

Так случилось с Хишуром. А притащили калеку в пещеру только потому, что к тому времени все пострадавшие от белого мамонта считались как бы опасными для трибы. Таких нельзя бросать в лесу или в тундре, потому что холгут рассердится еще сильнее. Пахучее, мол, бросили! Не надо такого!

Потому и притащили Хишура. Бросили в углу.

Он теперь сильно хромал. Один глаз совсем ничего не видел.

Известно, что настоящему охотнику некогда петь. Настоящий охотник всегда на ногах, всегда гонит зверя или спит в пологе с молодой женщиной. А Хишур ничего такого больше не делал. Только радовался. Так Люди льда думали, что Хишур радуется, а у него просто все дергалось и тряслось. От большой слабости издавал непристойные звуки. Но и трясясь, и издавая звуки, склеивал смолой лиственничные пластинки.

Склеенные из таких пластинок копья получались опаснее, чем просто обожженная в огне палка. Радуясь, моргая, издавая непристойные звуки, хмурый охотник придумал одну особенную игру: в свободное время подняться на холм и там ждать, кто первым услышит трубящего в тундре сердитого белого мамонта. Перед игрой запрещалось есть одуванчики, чтобы не отяжелеть в беге. А еще бросали в угол на землю всякие травяные зерна и обязательно заплетали в одежду клочок белой шерсти.

Первыми вызвались восемь самых лучших охотников трибы.

Они смеялись, каждый думал, что победит. Ведь кто-то должен был первым услышать трубные звуки. Но белый мамонт Шэли налетел внезапно, как шквал. Он прижал охотников к скале, отобрал и поломал стрелы и обожженные в огне деревянные копья. Некоторые охотники от отчаяния легли лицом на землю. От таких остались только кровавые ямы.

«Кто тебя научил такой игре?» – спросили Хишура потрясенные Люди льда.

Хишур хмуро ответил: «Дети мертвецов». И объяснил: «Дети мертвецов пришли во сне и научили меня плохому».

«Вот тебе наставление, – сказали строго Хишуру. – Ты хмурый. Ты совсем неправильно думаешь. Вот тебе важное наставление от твоей бабки, которая в детстве била тебя по лицу во время еды, и еще – когда ты нехорошо делал».

Сделали наставление. Но все равно теперь боялись Хишура.

А он криво шлепал большими босыми ступнями по вытертым шкурам, в беспорядке набросанным на пол пещеры, страшно подмигивал, дергался, тряс головой, издавал всякие (не всегда чтобы непристойные) звуки и все время говорил о Детях мертвецов.

Будто приходят во сне и учат плохому. Правда, хорошо учат.

А иногда неожиданный гнев нисходил на Хишура.

Тогда он страшно кусал собственную руку и рукоять ножа.

Спасаясь от такого, сам недалеко от пещеры в узком распадке поставил деревянный столб. Там запрещал брать ягоды и земную губу – гриб. Беседуя с духами, придуманными им самим, Хишур набросал на землю белых костей. Придуманные духи вроде бы обещали Хишуру помочь убить белого мамонта, но сами оказались мелкими и пугливыми. Понятно, что если бы даже такие мелкие и пугливые вместе с Людьми льда навалились на белого мамонта, холгуту не сдобровать, но пока Хишур уговаривал одних духов, другие улетали на охоту, а третьи вообще трусливо сидели у столба и ели тухлую рыбу.