Геннадий Прашкевич - Божественная комедия (сборник)

Смычок, текущий по струнам.

Никто, правда, не доказал, что такое полотно существовало.

Ссылаются на современников Снукера. Ну да, они есть. Некая проститутка (по другим сведениям – служанка из ирландского бара), пьяные матросы, случайно оказавшиеся в том же баре. Почему Снукер писал в их присутствии? Почему он написал именно смычок и струны, когда известно, что он не выносил музыки? В некоторых воспоминаниях о Родецком писали как о человеке, бежавшем из империи зла. Другие считали его чуть ли не советским агентом. Волшебный смычок и пропитые глаза. Катька Лажовская плакала от разительного несоответствия. Такие люди, как Снукер, рождаются явно в неурожайный год. Советский режим исторг художника из себя, как рвоту. На страничке немецкого «Журнала для семейного чтения» сохранилась реконструкция апокрифического полотна и обрывок интервью.

«…вы пробовали не пить?»

«…а вы пробовали не врать?»

«…наглые художества этой бывшей советской собаки».

«…Он говорит банальности, но рука его гениальна. Правда, нож Мертвой Головы уже хорошо заточен, знаменитая предсказательница подтвердила трагический финал, но теория принудительного ознакомления с искусством, протаскиваемая Родецким…»

Мне уже двадцать пять, подумала мадам Катрин с горечью.

Блондинка, рост 179 см, из них 110 – ниже талии. Голубые глаза, нежная кожа, темная родинка над правым соском. Серебряная медаль в школе, незаконченный университет, внезапный отъезд (почти бегство) в Италию с почти чужим человеком, мужчины, деньги…

Это, наверное, должно писаться вот так:

мужчиныденьгифэшнвечеринкиходитьпомагазинамразводить цветы.

(ФАЙЛ ОБОРВАН)

ненавижу:

подгоревшую яичницу

совхозного быка Сергуньку

алгебру и тригонометрию

Левку Старостина, дурачка

Дашку Мешалкину, выдру болотную рассказ А. Беляева «Мертвая голова»

дивизию СС «Мертвая голова»

бабочку «Мертвая голова»

Нинку Барсукову школьную форму пьяного папу проституток учителя физкультуры когда говорят: «давай знакомица»

металлистов, райтеров, ниферов, хиппи, скинов теток из вагонного депо умные книги футбол

обожаю:

плюшевого медведя

«Маркшейдер Кунст»

Ляльку Шершавину клубничное варенье красивые блокнотики книгу «Всадник без головы»

ситец в горошек стиль кино

(ФАЙЛ ОБОРВАН)

…не всегда видели пьяным. А иногда Снукер посещал художественные салоны. Писали о его единственном потрепанном костюме из серого рубчатого плиса. Кажется, пару раз он попадал в тюрьму, из-за этого Катька Лажовская уже в пятнадцать лет задумалась о бессрочном заключении. Одни считают, что тюрьма – это когда отсидишь и выйдешь честный, а Катька считала, что тюрьма это – тело, в котором ты родишься на свет. В отличие от обычной, из тела выпускает только смерть; поэтому смерть иногда называют освобождением. Конечно, женщине дано впускать в себя, но этим все и ограничивается. Стоило Катьке представить, как нежно скользит по струнам желтый смычок, как низ живота сводило горячим теплом. Какая-то американка заплатила за мгновенный рисунок Снукера очень неплохие деньги, но Снукер (Родецкий) догнал американку у выхода из кафе и порвал рисунок. У Катьки Лажовской сжимались кулачки. Почему Родецкого все ненавидели? Он, может, дружил с Репиным, пил квас с бурлаками на Волге, с художником Герасимовым присутствовал на допросе коммуниста. Теория принудительного ознакомления с искусством, якобы протаскиваемая Родецким, Катьку Лажовскую не пугала. „Никто не покупает моих картин“. Вот что было важно. Растаптывая рассыпавшиеся по полу кровавые помидоры, Снукер гонял по кафе папарацци. Он не любил желтую прессу. Правда, ни с какой другой он никогда не имел дела. Боялся Мертвой Головы? Ну и что? В этом нет стыдного. На что способна обманутая ирландская проститутка с остро отточенным ножом, Катька уже понимала. Вон даже Нинка Барсукова, малолетка, промышлявшая на железнодорожном вокзале, в мужском туалете сумела избить полковника…

(НЕТ ДОСТУПА)

«…поездка на дачу с родителями.

Весь день дождь. Читала „Пену дней“ Бориса Виана и ела ягоды.

Дача – дерьмовый SPA! Потом подвалила тусовка. Шашлыки, волейбол, купание в реке, пиво. +30 по Цельсию, и ни облачка на небе. А свет отключили. А пиво тёплое. А волейбольный мяч забыли. А соседи – фанаты русского шансона („Королева Марго, Маруся…“). А еще – жилистое мясо. Юлька сломала ноготь на мизинце и была стервозна, хотя казалось, что дальше некуда. „Кто знает Снукера?“ Юльку я ненавидела. Она прочитала в английском журнале, что Снукер был педиком. „Лучше уж Санька Хлыстов, – сказала она, обрабатывая сломанный ноготь. – Такому уроду, как этот Снукер, нипочем нельзя давать“. Будто ее просили об этом. Зачем вставать в 7:00, чтобы тащиться за 50 км по жаре в чёрной тонированной машине без кондиционера и со сломанной магнитолой? Меня ломает в такую жару переть на другой конец города, если там опять будет Юлька. Дома холодильник, неограниченный телефон и душ. А в потайном ящичке письменного стола…»

«…разобрала шкаф в надежде, что как только выкину старые вещи, так сразу появится место для новых. Под покровом ночи вытащила во двор два огромных страшных мешка и ужаснулась, поняв, что места все равно нет. Соседка жаловалась, что пенсии не хватает прокормить трех детей, а я думаю, как организовать дополнительную гардеробную в зале. У соседки обгрызенные ногти. По воскресеньям ее муж ловит злых духов на стакан водки и выбрасывает в окно…»

«…приехала ещё одна Юлька.

По дороге на заднее сидение машины была добавлена Юлька № 1.

Покурив, мы решили подорвать этот город к чёртовой бабушке.

Указанный план включал в себя последовательное, методичное и тщательное посещение всех увеселительных заведений города (кроме, естественно, бань, трактиров, пивных и грязных рюмочных). Принцип: от моего дома и до – пока не устанем. Успели посетить „ Провиант “ – до его закрытия (встретили Адриано), „ Santory “, „ Паскевич “ (Адриано появился и там), „ Cafe-Piano “ (джаз-вечеринка с живой музыкой, Адриано зажигает), „ Монпансье “ (отдых от табачного дыма), „ Coffe Solo “ (терпеть не могу итальянцев, потные руки и волосы на ладонях), „ Glamour “, „ ТИНТО “. Под утро завалились ко мне, прихватив по пути по две бутылочки пива Red и потеряв наконец Адриано. Из солидарности к Юльке № 2, которая была за рулём, мы весь день почти ничего крепче кофе не пили. Зато обсудили всех встретившихся знакомых: кто урод, кто милашка, кто просто сучка, кто перекрасился, женился, поправился, кто оказалась овцой, потому что заявилась на вечеринку в такой же кофточке, как Юлька № 1. Если бы еще она не вспоминала про Снукера…»