Лариса Павлович - Под тенью старого сада

Целый день при свете какого-то кроваво-красного солнца мы стояли в ручье, а когда светило стало клониться к закату, нам разрешили пойти поужинать. Ужин был не лучше завтрака, и день закончился тем, что меня снова втолкнули в клетку. По какому-то особому случаю чёрт-охранник ещё дал мне размашистого пинка, до такого сильного, что я ударился о стену головой. Искры посыпались из моих глаз, но как только боль утихла, я заметил, что случайно вышиб головой из стены небольшой камень, а за камнем оказался тайник. Просунув в него руку, я обнаружил целый склад анаши и усмехнулся, поняв, чем Эндрю подкупал охранников. Очевидно, поклонники приносили на могилу Эндрю травку, и эта травка какими-то неведомыми путями оказывалась здесь, в его тайнике. Я взял горсточку, а остальное оставил на потом, закрыв тайник камнем. Как только пришёл ночной охранник, он сам обратился ко мне за травкой, не надо было ему ничего объяснять. Получив желаемое, он вывел меня из камеры и в темноте провёл к выходу, сказав на последок:

– У тебя есть два часа, Эндрю. Смотри, не опаздывай!

В знак одобрения я показал ему средний палец и отправился на пустошь за воротами городка грешников, освещённую лишь пламенем далёких костров. Было прохладнее, чем днём, и гораздо тише, лишь запахи мерзких испарений портили ночную картину. Я ждал около двадцати минут, прогуливаясь по каменной пустыне, лишённой растительности, как вдруг вдалеке показалась женская фигура. Моё сердце сразу же забилось: сомнений не было, это была Лив, любовь всей моей жизни! Я побежал ей навстречу и крепко сжал в объятиях. Казалось, за этот миг можно стерпеть и муки в кипящем ручье, и жизнь в тесной клетке, и все муки ада!..

Потом я взглянул на неё, боясь того, что её красота померкла. Но хотя её лицо стало бледно-серым, глаза запали, а в чёрных волосах появилась седина, она всё ещё была прекрасна, и впервые после автобуса я ощутил на своих губах вкус её губ. Казалось, Лив была удивлена, ведь это она любила Эндрю, а он не был влюблён в неё. Моя горячая любовь удивила её, казалось, она пришла сюда не за этим.

– Постой, Эндрю, – сказала она, – ты ведь собирался на вылазку в рай, ну как, получилось?

Я кивнул головой и рассказал её свою версию случившегося: о том, что встретил там Нэда, то есть самого себя, и о том, что тот живёт хорошо и ни в чём не нуждается.

– Как я рада за него, – сказала Лив, – хоть он один из нас не попал в это пекло! – Ты передал ему мой привет? – спросила Лив, заглядывая мне в глаза. – Конечно, – ответил я, добавив вдруг: – Ты знаешь, дорогая, ведь он безумно любил тебя, и до сих пор любит! Он так раскаивается, что свёл нас всех в могилу!

– Он не виноват, – ответила мне Лив, задумавшись над словами, которые я ей сказал. Разумеется, я не мог сказать ей, что поменялся с Эндрю местами, и что это я обнимаю её, а не мачо Эндрю.

– Он был прекрасным человеком и отличным режиссёром, – сказала она, смотря на дальние костры. А я всё ещё не мог поверить, что я снова рядом с ней, и на этот раз она меня любит. Её слова обо мне прежнем растопили меня, и я не мог сказать больше ни слова. В эту ночь я был самым счастливым человеком в аду, а возможно, и во всей галактике! Каменистый ад с запахом серы перестал для меня существовать, и я провалился в любовь, словно в нирвану.

Как быстро пролетели эти два часа, и я шепнул Лив, что мне пора уходить. Последний поцелуй, и вот уже опять знакомые стены тюрьмы с их затхлым и тоскливым запахом. Когда я вернулся, даже чёрт посмотрел на меня странным взглядом, будто что-то почуяв. Я весь сиял, и казалось, глазами освещал путь в тоннеле и мрак внутри моей камеры. Я готов был целовать её стены и безумно был благодарен Эндрю, что он меня не обманул. Теперь я снова молод, красив, любим, полон сил, и огорчало лишь одно: мы с Лив всё ещё в аду, и завтра снова нужно стоять в проклятом кипящем ручье! С этой ночи я стал думать, как нам всем, то есть всей нашей съёмочной группе, сбежать отсюда. В том, что способ есть, я не сомневался: ведь нашёл же его Эндрю. Но ему было чем заманить меня в ад, я же не мог предложить что-то такое жителям рая. Поэтому мой ум стал искать другой надёжный способ.

Время в аду пролетало быстро по ночам, когда я был с Лив, и ползло очень медленно днём, когда приходилось стоять, корчась от боли в кипящем ручье. Именно в нём и я нашёл всю нашу съёмочную группу: оператора, гримёра, мастера по свету и директора картины. Я всем передал привет от себя самого, и пока я это делал, в моей голове пронеслась одна любопытная идея. Дело в том, что у чертей почти отсутствовало искусство: кажется, в их столице был чертовский театр, но здесь, в глуши, не было никаких развлечений, кроме азартных игр, пьянок, драк и изредка травки.

Черти просто изнывали от скуки, и я вдруг подумал, что пора в нашем захолустье открыть киностудию. Если это будет по техническим причинам невозможно, то нужно открыть у нас хотя бы театр, благо хорошие актёры в нашем аду имеются. Целый день, стоя в кипятке, я думал об этом, рисуя в своём воображении различные фильмы и спектакли. Пока что мне был не понятен вкус чертей: что бы их могло заинтересовать? Может быть, грубые боевики, детективы, фильмы про любовь, шпионские фильмы, водевили, комедии или триллеры?

Порнуху я исключил сразу, так как никогда бы за это не взялся. Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что ужасами в аду никого не удивишь, про любовь они ничего не поймут, пожалуй, пошли бы боевики и комедии. До сих пор я как режиссёр не силён был в жанре комедии, но интуитивно почувствовал, что именно смеха в аду и не хватает. С тех пор, стоя в кипящем ручье, я придумывал различные комедийные сюжеты, под стать уровню интеллекта чертей, а по ночам обсуждал их с Лив, между объятьями и горячими поцелуями. Ей понравилась моя идея, и ожидание её воплощения скрасило наши мрачные дни в аду.

Наконец, когда основные сюжеты были придуманы, я подозвал к себе ночного охранника, давно подкупленного травкой, и попросил его свести меня с начальником тюрьмы. Чёрт, немного подумав, согласился, и договорился с начальством о встрече. И вот, в один из дней, сразу же после завтрака меня повели к шефу, которого до сей поры я никогда не видел. Шеф оказался упитанным лысеющим чёртом, на вид весьма добродушным. В его кабинете были кондиционеры, и я впервые за долгое время ощутил блаженную прохладу, словно опять попал в рай. Шеф выслушал моё предложение и неожиданно быстро согласился: было видно, что он умирает от скуки, высланный из столицы служить в нашу глухомань. Мои сценарии были просты и незатейливы, они описывали похождения некой Чёртовой Бабушки, которая была молода душой, искромётна и любила проводить время с молодыми чертями, изменяя недотёпе мужу, старому чёрту. Продиктовав сценарий шефу, я с замиранием сердца ждал его реакции: вдруг всё это не в его вкусе, и надо было завернуть что-нибудь эдакое шекспировское, или какой-нибудь боевик со взрывами и убийствами. Но шефу очень понравился сюжет про Чёртову Бабушку, и я видел, что его глаза загорелись. Он сразу же подписал приказ, по которому я и вся наша съёмочная группа освобождались от кипячения в ручье и направлялись после улучшенного завтрака на репетицию. Лив тоже теперь репетировала вместе с нами, и вся наша группа была безумно счастлива, занявшись, как прежде, своим актёрским ремеслом.