Евгения Фихтнер - Междумирье

– В конце жизни Фейербах пришел к Богу. Надеюсь, что было не поздно, – уверенно и спокойно произнес студент.

По тому, как аудитория замерла, стало ясно, что все ожидают – кто кого. Сергей Петрович понимал, что доводы студента не лишены здравого смысла, и дело принимает не совсем хороший оборот для его репутации. Он нервно встал и навис над столом:

– Вы уж определитесь, уважаемый, о какой религии сейчас ведете речь? Сплели все – и даосизм, и христианство, и индуизм с переселением душ. Нахватались по вершкам и заблудились. Сами придумали себе забаву – и запутались. Объясните мне, по-че-му вы так уверены, что душа – не плод фантазии человека? Я уже не спрашиваю о переселении – одной из самых смелых его выдумок!

– Потому что её не может не быть – (в отличие от преподавателя его визави держался хладнокровно, только резко очерченный румянец полыхал на щеках). – Профессор, скажите честно – вы боитесь своего неверия? Вы ругаете свою жену за то, что она хочет крестить внука, а сами до конца не уверены – правильно ли ненавидите ее за это? Ведь где-то в глубине души вас одолевают сомнения? И вы иногда задумываетесь о смерти и побаиваетесь своего неверия…

Сергея Петровича бросило в жар. На лбу выступил пот, и он стал судорожно шарить в карманах в поисках носового платка. Откуда парню стало известно о предстоящем крещении его внука и тем более о его мыслях по этому поводу?

– Моя мама хорошо знакома с вашей Татьяной Ивановной, – продолжил свое тихое наступление студент, – они иногда вместе ходят в церковь. Моя мама работает реаниматологом – эта профессия, как Вы понимаете, далека от религии. Но она не захотела подавить в себе веру в человеческую душу – поэтому у нее так мало смертей во время операций. Она мысленно уговаривает души не покидать свои оболочки, побыть еще немного на этом свете. И знаете, много интересного узнает после операций от своих пациентов. Например, о коридоре, который вы называете кислородным голоданием. Иногда они видят просто дорогу в иной мир – она всегда ведет ввверх.

И тут Сергея Петровича прорвало. Он загремел набатом, сбросив с себя лоск цивилизованного человека:

– Вон из аудитории! Придумали тут какое-то крещение! Сидит, изгаляется тут передо мной, зубки скалит. Немедленно идите к декану и пишите объяснительную о своем поведении.

Студент ошарашено посмотрел на преподавателя:

– А что не так в моем поведении?

– Вон отсюда! Наглец!

Марк привстал, хотел что-то еще сказать, но потом как-то опал, съежился и стал суетливо заталкивать тетрадь в сумку. Румянец на его щеках полинял, по лицу разлилась тоскливая бледность. Ссутулившись, скособочившись, неуклюже загребая худыми ногами, он пошел к выходу. Уже в дверях он оглянулся и как-то нелепо, извиняюще улыбнулся. Как щенок, которого ни за что ударил любимый хозяин. Сергей Петрович посмотрел на него невидящим взглядом и повернулся к аудитории. Неожиданно для себя наткнулся на холодную стену прищуренных студенческих глаз. Однако и они дрогнули ресницами и опустили взгляды в конспекты с неоконченной лекцией…

Какой все же наглец! Опозорить перед группой пытался. Наверное, героем себя считает, дырку для ордена сверлит в свитере – пиджаки такие принципиально не носят, стиляги местного разлива. Ишь ты, провинциальные философы. Развелись тут на нашу голову. Лужи еще эти как назло! (Сергей Петрович вновь чуть было не наступил в знакомую лужу, которую теперь предпочел не перепрыгивать, а обойти). И вроде бы все нормально, пора успокоиться – куда против него этому мальчишке! А на душе по-прежнему скребли кошки. Не нужно было вчера с женой разговаривать вообще. Надоела со своими проблемами! Эх, надо было на Светке из параллельного класса жениться – работает сейчас инженером, звезд с неба не хватает. А эта – насидится в своей библиотеке, начитается романов и достает потом разными глупостями. Лучше бы щи готовить научилась, как положено. А то вся в своих бреднях. Сына такого же вырастила – молоток из рук вываливается, каша во рту стынет. Третий раз в академотпуск уходит – видите ли, не интересно ему учиться! И жену нашел себе под стать – напялят очки и беседуют о том, как лучше ребенка воспитывать. Какую бы книжку и ему уже впихнуть. Тьфу, не сынка вырастил, а такого же волосатика, как и сегодняшний заумник. Ну этот, со слов декана, хоть учится хорошо, а мой оболтус – в маму пошел, только на библиотечный техникум и хватит сил, наверное…

Мысли путались. В висках стучало так, что Сергей Петрович не замечал, что разговаривает сам с собой и на него с удивлением смотрят прохожие. Не слышал он и предупреждающих окриков женщины, попытавшейся дернуть его за рукав, когда он рванул через дорогу на запрещающий свет светофора. Не слышал визга красного «Москвича», судорожно тормозящего на мокром асфальте. Почувствовал лишь сильный удар, который резко сбил его с ног, заставил странным образом пролететь в воздухе и упасть на дорогу. «Какая нелепая смерть – под колесами старого автомобиля», – невесело усмехнулся Сергей Петрович. От удара голову его развернуло в сторону университета, и он заметил, как сидящий на лавочке парень поднял воротник и глубже в него уткнулся. Затем молодой человек (Марк?) – поднялся и пошел к телефонной будке. Набрав номер, он начертил на запотевшем стекле странный знак: чашу, обвитую коброй.

Сергей Петрович лежал на холодном асфальте, неподвижный, в неестественной вывернутой позе. Вокруг него начали собираться люди. Неожиданно он увидел то, что в другой ситуации его непременно бы напугало – сквозь толпу к нему пробиралась его мать. Она склонилась над ним, вытерла рукой кровь с его лица и спокойно сказала:

– Все хорошо, сынок, все хорошо. Вот мы и встретились…

– Мама? Ты же давно умерла?

– Сережа, это неправда. Матери никогда не умирают. Они живут рядом с детьми, чтобы всегда прийти им на помощь. Вставай, нам пора уходить.

– А куда мы пойдем? – удивился Сергей Петрович.

Мать улыбнулась и взяла его за руку:

– Мы пойдем туда, где на все вопросы есть ответы. Где не нужно делить истину на свою и чужую, где правда – главный закон.

Мать крепко сжала руку своего сына и повела его по краю дороги, освещенному странным светом, так похожим на свет автомобильных фар в темноте. Но, против всех законов физики, он не рассеивался, а сужался и уходил вверх, уплотняясь с каждым шагом. Сергей Петрович обернулся, пытаясь увидеть источник этого света, но не нашел его. Поискал глазами Марка и увидел, что тот стоит, упершись плечом в телефонную будку, и с интересом смотрит на человека, лежащего на асфальте. Уже успела подъехать скорая. Санитар отодвинул собравшихся, проверил у лежащего пульс, посмотрел в зрачки и ладонью прикрыл ему веки. Так же по-деловому быстро тело погрузили в скорую помощь и, захлопнув двери, тронулись. Сергей Петрович рванулся было догонять машину, но мать ласково провела по его руке: