Дмитрий Глуховский - Метро. Трилогия под одной обложкой

Но это был Хан.

– Не бойся, – успокаивающе сказал он Артему. – Я испытывал тебя. Тебе не надо туда идти. Там больше нет тела твоего товарища.

Артем непонимающе уставился на него.

– Пока ты спал, я совершил погребальный обряд. Тебе незачем идти туда. Туннель пуст, – и, повернувшись к Артему спиной, Хан побрел обратно к аркам.

Ощутив огромное облегчение, парень поспешил вслед за ним. Нагнав Хана через десяток шагов, Артем взволнованно спросил его:

– Но зачем вы это сделали и почему ничего мне не сказали? Вы ведь говорили, что не имеет значения, останется ли он в туннеле или его перенесут на станцию.

– Для меня это действительно не имеет никакого значения, – пожал плечами Хан. – Но зато для тебя это было важно. Я знаю, что поход твой имеет цель и что твой путь далек и тернист. Я не понимаю, какова твоя миссия, но ее бремя будет слишком тяжело для тебя одного, и я решил помочь тебе хоть в чем-то, – он взглянул на Артема с улыбкой.

Когда они вернулись к костру и опустились на мятый брезент, Артем не выдержал:

– Что вы имели в виду, когда упомянули о моей миссии? Я говорил во сне?

– Нет, дружок, во сне ты как раз молчал. Но мне было видение, и в нем меня просил о помощи человек, половину имени которого я ношу. Я был предупрежден о твоем появлении, и именно поэтому вышел тебе навстречу и подобрал тебя, когда ты полз с трупом твоего приятеля.

– Разве вы из-за этого? – недоверчиво глянул на него Артем. – Я думал, вы слышали выстрелы…

– Выстрелы я слышал, здесь сильное эхо. Но неужели ты и вправду думаешь, что я выхожу в туннели каждый раз, когда стреляют? Я бы окончил свой жизненный путь намного раньше и весьма бесславно, если бы так поступал. Но этот случай был исключительным.

– А что это за человек, половину имени которого вы носите?

– Я не могу сказать, кто это, я никогда не видел его раньше, никогда не говорил с ним, но ты его знаешь. Ты должен понять это сам. И, увидев его только однажды, хотя и не наяву, я сразу почувствовал его колоссальную силу; он велел помочь юноше, который появится из северных туннелей, и твой образ предстал передо мной. Все это был только сон, но ощущение его реальности было так велико, что, проснувшись, я не уловил грани между грезами и явью. Это могучий человек с блестящим, выбритым наголо черепом, одетый во все белое… Ты знаешь его?

Тут Артема будто тряхнуло, все поплыло перед глазами, и ему ясно представился тот образ, о котором рассказывал Хан. Человек, половину имени которого носил его спаситель… Хантер! Похожее видение было и у Артема: когда он не мог решиться отправиться в путешествие, он видел Охотника, но не в долгополом черном плаще, в котором тот явился на ВДНХ в памятный день, а в бесформенных снежно-белых одеяниях.

– Да. Я знаю этого человека, – совсем по-иному глядя на Хана, сказал Артем.

– Он вторгся в мои сновидения, а такого я обычно никому не прощаю. Но с ним все было иначе, – задумчиво проговорил Хан. – Ему, как и тебе, нужна была моя помощь, и он не приказывал, он не требовал подчиниться своей воле, а, скорее, очень настойчиво просил. Он не умеет пользоваться внушением и странствовать по чужим мыслям, просто ему было трудно, очень трудно, он отчаянно думал о тебе и искал дружескую руку, плечо, на которое мог бы опереться. Я протянул ему руку и подставил плечо. Я вышел тебе навстречу.

Артем захлебнулся мыслями, они бурлили, всплывали в его сознании одна за другой, растворялись, так и не переведенные в слова, и вновь шли на дно, язык словно окоченел, и юноша долго не мог выдавить из себя ни слова. Неужели этот человек действительно заранее знал о его приходе? Неужели Хантер смог каким-то образом предупредить его? Был ли Хантер жив или к ним обращалась его бесплотная тень? Но тогда приходилось верить в кошмарные и бредовые картины загробной жизни, нарисованные Ханом, а ведь куда легче и приятнее было убеждать себя, что тот просто безумен. И, самое главное, его собеседник что-то знал о том задании, которое Артему предстояло выполнить, он называл это миссией, пусть и затрудняясь определить ее смысл, понимал ее тяжесть и важность, сочувствовал Артему и хотел облегчить его долю…

– Куда ты идешь? – спокойно глядя Артему в глаза и словно читая его мысли, негромко спросил Хан. – Скажи мне, куда лежит твой путь, и я помогу тебе сделать следующий шаг к цели, если это будет в моих силах. Он просил меня об этом.

– Полис, – выдохнул Артем. – Мне надо в Полис.

– И как же ты собираешься добраться до Города с этой забытой богом станции? – заинтересовался Хан. – Друг мой, тебе надо было ступать по Кольцу от Проспекта Мира до Курской или же до Киевской.

– Там Ганза, а у меня совсем нет там знакомых, мне не удалось бы там пройти. И все равно, теперь я уже не смогу вернуться на Проспект Мира, я боюсь, что не выдержу второй раз путешествия через этот туннель. Я думал попасть к Тургеневской: рассматривая старую карту, я видел там переход на станцию Сретенский бульвар. Оттуда идет недостроенная линия, и по ней можно добраться до Трубной, – Артем достал из кармана обгоревшую листовку с картой на обороте. – Название мне очень не нравится, особенно теперь, но делать нечего. С Трубной есть переход на Цветной бульвар, я видел его у себя на карте, и оттуда, если все будет хорошо, можно попасть в Полис по прямой.

– Нет, – грустно сказал Хан, качая головой. – Тебе не попасть в Полис этой дорогой. Эти карты лгут. Их печатали задолго до того, как все произошло. Они рассказывают о линиях, которые никогда не были достроены, о станциях, которые обрушились, погребая под сводами сотни невинных, они умалчивают о страшных опасностях, таящихся на пути и делающих многие маршруты невозможными. Твоя карта глупа и наивна, как трехлетний ребенок. Дай мне ее, – он протянул руку.

Артем послушно вложил листок в его ладонь. Хан тут же скомкал карту и швырнул ее в огонь. Пока Артем размышлял о том, что это, пожалуй, было лишним, но не решался спорить, Хан потребовал:

– А теперь покажи мне ту карту, что ты нашел в рюкзаке своего спутника.

Порывшись в вещах, Артем отыскал и ее, но передавать Хану не спешил, помня печальную судьбу собственной. Совсем оставаться без плана линий не хотелось. Заметив его колебания, Хан поспешил успокоить:

– Я ничего с ней не сделаю, не бойся. И, поверь, я ничего не делаю зря. Тебе может показаться, что некоторые мои действия лишены смысла и даже безумны. Но смысл есть, просто он недоступен тебе, потому что твое восприятие и понимание мира ограничено. Ты еще только в самом начале пути. Ты слишком молод, чтобы правильно понимать некоторые вещи.

Не находя в себе сил возразить, Артем передал Хану найденную у Бурбона карту, квадратик картона размером с почтовую открытку, вроде той, пожелтевшей, старой, с красивыми блестящими шарами, инеем и надписью «С Новым, 2007 годом», которую ему как-то удалось выменять у Виталика на облезлую желтую звездочку с погон, найденную у отчима в кармане.