Ирина Лазаренко - Жатва (сборник)

Я рассовал по карманам что подвернулось и сделал запись в тетради. Установка в углу мерзенько захихикала.

– Утихни, сволочь. Еще поглядим, кто будет ржать последним. Итак, проба сто тридцать третья: вермишель, патока, фарфоровая ложка и две виноградины неочищенные, в скорлупе.

Я затолкал всю эту дрянь в приемный кармашек, постоял рядом, ожидая нового хихиканья или еще какой реакции, но подлая техника притворялась послушной, тихонько гудела и не давала поводов отвесить ей пинка.

– То-то же, – буркнул я и отправился обратно в постель.

Дятла вам в уши, поганцы, не дождетесь вы моего вислого трупа в подвале. Рано или поздно я сделаю что-нибудь говорящее!

Что-то с мужиком было не так, Стефан это с первого взгляда понял. Лощеный, холеный, в дорогущем костюме. Пышет уверенным спокойствием. Сияет, что-то предвкушая.

Вот какой из него «молодой перениматель опыта»? Да никакой. Обвел босса вокруг пальца, напросившись на экскурсию по свивке, вот и все. И ведь не вытолкать взашей – приказ пришел сверху. Оттуда всяко виднее, да и по шее прилетит незамедлительно, если что.

– Так почему нынче все равняются на эту вашу свивку? – живо спросил гость, пока они шли по длинному коридору. Стефану отчего-то казалось, что этот солидный мужчина с трудом сдерживается, чтобы не запрыгать по анимированным сетям паутины на снежно-блестящем полу.

– Потому что мы стали самой крупной свивкой местной Паутинки всего за четыре месяца, – с гордостью ответил Стефан и принялся объяснять, понемногу оживляясь, – нам удалось правильно подобрать темы, близкие большинству пользователей Паутинки. А еще мы разработали системы эмоциональных вспышек для правильной подачи этих тем – понимаете, немного сантиментов здесь, капелька пафоса тут. Доля иронии, толика заигрывания с аудиторией… Словом, – сбиваясь на цитирование презентации «Наши достижения», затараторил Стефан, – теперь у наших проектов суммарно три миллиона подписчиков, и это мы еще не запустили мультиязычные версии! Наша прибыль по лайкам превысила показатели конкурирующих свивок уже в первые месяцы работы. В то же время количество дизлайков по всему спектру тематик ничтожно мало в процентном соотношении…

– Прибыль по лайкам, – повторил гость. Вид у него был восторженно-зачарованный.

Из какого же поднебесья прискакал этот темный конь? Неужели Отдел по рациональному использованию лайков? Стефан сглотнул.

А может быть, его подослали конкуренты? Хотя какие у них конкуренты – так, мелкие вредители из свивок про бумажные книги и шахматы. Откуда у этих гиков солидные засланцы в дорогущих костюмах?

Стефан, немного рисуясь, распахнул ячеистую дверь, и гость с любопытством уставился на огромный зал. Разноцветье отсеков: оранжевый, зеленый, серебряный, синий, красный. Все гудело, щелкало, хохотало и шутливо переругивалось. Улей рабочих пчелок, добросовестно увязших в Паутинке.

Через тонированные сетчатые окна лился неяркий солнечный свет. Увлажнитель-освежитель воздуха трудолюбиво источал запах лайма с мятой. Упоминание о лайме с мятой среди лета собирало для корпоративного аккаунта до восьмидесяти лайков за десять минут.

– Сто двенадцать постоянных сотрудников, – непринужденно ввернул Стефан. – И несть числа внештатникам. Правда, в основном работают по удалёнке, здесь обычно собирается не более пятидесяти человек одновременно.

– По удалёнке, – повторил гость, словно пробуя слово на вкус.

Нет, совершенно ясно, мужик – не тот, кем прикидывается. И его, кажется, совершенно не заботит, понимает это Стефан или нет. Словно он знает, что Стефан никуда не денется.

Кто он такой? И как он боссу голову задурил, а? Босс-то был уверен, что придет человек из дружественной развивающейся свивки, и всем будет хорошо: парнишке наука, Стефану и его свивке – лайки. А что получается?

И посоветоваться не с кем. Попробуй, побеспокой босса до полудня – вмиг узнаешь, как накрывается дизлайком премия в квартал.

– Итак, – кисло продолжал Стефан, – три потребности современного человека, которые мы определили: служение гуманистическим идеалам – раз, эстетическое удовлетворение – два, а третье – извечная человеческая…

– Мечта о космосе?

– Что? – Стефан даже не понял, что его удивило больше: откровенный идиотизм вопроса или беспокойство в голосе гостя. – При чем тут космос? Космические проекты не набирали достаточно лайков, вы не помните? Освоение космоса – это долго, утомительно, плюс высокий порог вхождения в тему. Современный человек живет быстро, потребляет информацию мгновенно, ему нужны понятные ёмкие образы, яркие эмоции… которые закрывают его ключевые потребности, разумеется. Последний космический проект заморожен в две тысячи двадцать первом, вы же знаете. Да, третья потребность человека – это смех.

– Простите?

– Смех. Юмор. Что-нибудь смешное, понимаете?

Гость почесал нос, словно проверяя, как он уживается с запахом мяты и лайма.

– Да. Понимаю. Мне показалось, вы сказали «секс», а не «смех».

– Секс! – фыркнул Стефан. – На этот рынок не пробиться. Итак, с какой секции желаете начать?

С одной стороны – ему хотелось, чтобы подозрительный тип увидел как можно меньше. С другой – Стефана распирала гордость за работу свивки, и он не мог не хвастать перед заинтересованным слушателем.

Да и приказ сверху, опять же!

– Оттуда, – гость кивнул в серебряную часть зала, где бледный паренек в спортивном костюме что-то серьезно декламировал перед равнодушным глазом веб-камеры.

– Секция эстетики, – Стефан приглашающе махнул рукой. – Ячейка наслаждения поэзией.

Они подошли ближе, послушали.

– Стабильно собирает до шестидесяти лайков в час за каждую декламацию, – шепнул гостю Стефан, – голос хриплый, взор горящий – девушкам нравится!

– А стихи для юношей читают отроковицы? – не то пошутил, не то всерьез спросил гость.

Стефан не знал, кто такие отроковицы, поэтому на миг завис.

– Нет, молодых людей поэзия не привлекает. Для них работает уголок военной техники и студия обзора гаджетов. А вот там у нас ячейка ретро-танцев, а это – уголок чтения классиков для престарелой аудитории, а вот здесь по вечерам работает эстрадная группа.

Они описали полукруг и оказались на границе серебряной и зеленой зон. Прямо на разделительной дорожке сидел мужичок, совершенно чужеродный: маленький, морщинистый, в клетчатой рубахе и вытянутых трениках из прошлой эпохи. Перед мужичком стояли в ряд чистенькие пластиковые вазоны со срезанными цветами: ромашки, пионы, тюльпаны. Мужичок смотрел сквозь суету свивки и тихо улыбался чему-то.