Сергей Москвин - Метро 2033: Пифия

– Уж не знаю, что за сила так изуродовала туннель, но только ни люди, ни звери на такое не способны, – авторитетно заявил тот.

После этих слов ремонтники повернулись к Шерифу, и тот, словно ставя точку в затянувшейся дискуссии, утвердительно кивнул головой. Закрыв для себя этот вопрос, он все-таки заинтересовался мертвым брамином и, осветив фонарем его лицо, принялся разглядывать крохотную дырочку с запекшейся кровью над переносицей. По мнению Гончей, там совершенно нечего было разглядывать. Уже с первого взгляда все становилось предельно ясно.

– Это я его застрелила, – сказала она. – Он умирал и сам попросил, чтобы не мучиться. Его спутник может подтвердить, он все видел.

Реакция Шерифа удивила. Он даже головы не повернул в ее сторону, только кивнул.

– У него были при себе какие-нибудь вещи?

– Никаких.

Новый кивок.

– Вы обыскивали тело?

– Нет.

– А ваша девочка?

– Она не обыскивает мертвецов. – Слова слетели с губ раньше, чем Гончая сообразила, что своей фразой практически выдала себя.

Шериф снова задумался, но его размышления были прерваны появлением машиниста.

– Там это… баба, которая с рукой, сознание потеряла.

Шериф повернулся к машинисту, но спросил совсем о другом:

– Вы собрали весь багаж пассажиров?

– У бабы с рукой чемодан, у двоих ничего не было, – начал перечислять машинист. – У этой с дочкой тоже. У того, которого раздавило, портфель. Ну, и баул старикана, который пропал вместе с ним.

– Пошли, – скомандовал Шериф и зашагал обратно к своей дрезине. Ремонтники, машинист и Гончая с Майкой двинулись следом.

Возле дрезины он остановился, посветил фонарем на обмякшую женщину в изодранном пальто, на наваленные кучей инструменты: ломы, кирки и лопаты и стоящие отдельно вещи: потертый чемодан еще довоенных времен и портфель ганзейского чиновника. В отличие от попавшей под обвал дрезины, которая сейчас лежала на путях вверх колесами, транспортное средство ремонтной бригады не имело мотора, скамьи и вообще каких-либо пассажирских сидений, только рычаги ручного привода торчали в середине грузовой платформы.

По команде бригадира работники живо разобрали свои инструменты, а Шериф снял с дрезины портфель и чемодан и скомандовал вопросительно глядевшему на него машинисту:

– Раненую отвезите на Краснопресненскую и возвращайтесь назад. Я остаюсь с ремонтной бригадой. Личные вещи пассажиров доставлю сам, – после чего повернулся к Гончей и добавил: – Вам с девочкой придется задержаться.

Гончую это не удивило. На его месте любой ганзейский страж порядка, а Шериф явно принадлежал к их числу, не пустил бы к себе на станцию вооруженную женщину, признавшуюся в убийстве.

– Ну, так чего, нам приступать или как? – обратился к нему бригадир ремонтников, когда их дрезина укатила в сторону Краснопресненской.

– Да, начинайте расчищать пути. Только сначала давайте поставим на рельсы этот металлолом, – указал на перевернутую дрезину Шериф. – Поможете?

Последний вопрос адресовался Гончей. Она молча кивнула. Когда все склонились над дрезиной, Шериф, надо полагать не случайно, встал рядом с ней. Наконец она смогла как следует рассмотреть его лицо.

Память не подвела. Это был он, парень из ее грез. Ее короткая, как вспышка выстрела, и опьяняющая, как стакан забористого самогона, но так и не сбывшаяся мечта.

Они встретились на Павелецкой, когда она еще не была ни Гончей, ни Валькирией и даже не задумывалась о своей судьбе. Знала только, что никогда не вернется в смердящее развратное болото Театральной, из которого недавно сбежала. А он еще никакой не Шериф, а просто обычный парень, был одним из защитников Павелецкой, оберегающих станцию от непрекращающихся нападений мутантов, и одним из ее немногих жителей, кого не изуродовала просачивающаяся с поверхности радиация.

Своей отчаянной храбростью, меткостью или везением, а может, всем вместе, он привлек к себе внимание администрации смежной кольцевой станции и увлеченно рассказывал малознакомой девчонке, что ему, может быть, скоро предложат перебраться на Ганзу. А девчонка слушала его восторженные и немного наивные рассуждения и думала о том, что если бы он предложил ей бросить все и остаться с ним, разделить его судьбу хоть на Ганзе, хоть здесь на Павелецкой, она бы без колебаний согласилась. Но он так и не предложил. А потом…

Потом ветер перемен унес ее с Павелецкой, и они больше никогда не встречались. Влюбленная девчонка постепенно забыла, что значит любить, и превратилась сначала в Валькирию, а потом и в не знающую жалости и сострадания Гончую. Преследуя свои жертвы, она несколько раз оказывалась и на Павелецкой, не встретив там своего бывшего возлюбленного, решила, что он давно погиб в очередной схватке с атаковавшими станцию хищниками. Почему-то у нее никогда не возникало желания разыскать его или хотя бы точно выяснить дальнейшую судьбу. Может быть, потому, что она еще помнила, как рухнули ее мечты, а может быть, потому, что не хотела (или боялась) услышать подробности его гибели.

И вот сейчас ее бывший парень, возмужавший и заматеревший, стоял рядом с ней в обвалившемся туннеле между Белорусской и Краснопресненской, стоял, ухватившись руками за край перевернувшейся дрезины, и отдавал указания.

– Раз, два…

В отличие от лица голос его мало изменился с той поры. Стал тверже – да, но тембр и интонация остались теми же. Когда-то давно она могла слушать этот голос бесконечно. Наивные девчоночьи мечты. А вот парень добился своего. Но что-то подсказывало Гончей, что юношеский восторг из его голоса пропал навсегда. Впрочем, это было неудивительно. В рухнувшем мире для восторга и радости не осталось места.

– Взя-яли!

Под счет Шерифа ремонтники и присоединившаяся к ним Гончая общими усилиями перевернули опрокинувшуюся дрезину и снова установили на рельсы. Ее топливный бак оказался пробит, а рычаги управления погнуты. Увидев это, старший из рабочих удрученно покачал головой, потом построил свою бригаду и увел в туннель.

– У вас сильные руки, – заметил Шериф, глядя на грязные ладони Гончей.

Он не ошибся. С тех пор, когда эти руки обнимали его, они стали сильнее. Сильнее и грубее.

– Занимаетесь физкультурой?

«А он образован», – мысленно отметила Гончая. Впрочем, он и раньше был далеко не глуп, иначе не влюбилась бы в него так безоглядно.

– В основном – бегаю.

– Бегаете? Где?

А ведь было время, когда он говорил ей «ты» и не задавал таких вопросов.

– Где придется.

Вряд ли Шерифу что-то прояснил ее ответ, но уточнять он не стал.

– Нужно убрать с путей трупы. Поможете мне?

– Разве у меня есть выбор? – усмехнулась Гончая.