Антон Чиж - Красный Треугольник

Но сейчас, прижав к кирпичной стенке голову, снова разрывающуюся от боли, с синяком в полщеки и ладонями, перемазанными сажей, в чужой куртке и собственных измазанных штанах, обнаружил себя в глубочайшем нокауте. В такую бессмысленную историю он не вляпывался никогда. Бывали проблемы и передряги, но из них было ясно, как выбраться. Впервые в жизни Тимур совершенно не знал, что предпринять. Мало того что все-таки убил человека, так еще и оказался в каком-то гиблом месте, из которого не выбраться. Уже трое сообщили радостную новость, что отсюда «выхода нет». Принять это Тимур отказывался. Готов был поверить в базу инопланетян под Лувром, но то, что нормальный, сильный, вменяемый, непьющий мужик не может выйти с территории разрушенного завода – никогда.

Зуб, помалкивавший до сих пор, предательски дернул челюсть. Хоть зубная боль помогает забыть любую другую, Тимур стащил шарф, чудом уцелевший, и замотался бедуином. В наступившей тоске уже намерился точно прикончить бутылек виски, но тут в плечо стукнул камешек.

Из-за угла строил рожи Мик, энергично вращая рукой. Кудрявый знакомец с опаской осмотрелся, перебежал, согнув свои два метра роста в три погибели, и прижался к стене.

– Чего расселся? – прошипел он. – Чингиз ждет давно. Сидишь тут, понимаешь, а мы там носимся как угорелые… Нечего тут… Отдыхающим пристроился…

Тимур еще подумал, не послать ли энергично юношу куда подальше, но его подхватили за плечи и толчками погнали через улицу.

– Да что с тобой? Клея, что ли, нанюхался?

Видимо, это была местная шутка: несмотря на очевидный режим конспирации, Мик загоготал.

Миновав стальные козлы, забитые баррикадой лысых шин, они оказались у старой трансформаторной будки с отчетливым призывом: «Стой! Высокое напряжение! Убьет». Мик распахнул дверцу, ухватился за высоковольтный предохранитель и дернул. Открылось потаенное убежище. Тимура толкнули. Он послушно нагнул голову, чтобы пролезть, сделал пару шагов, чуть не свалившись с подлой ступеньки. За ней оказалась низенькая комнатка с чудовищно грязными окнами да коптящей горелкой. Около желтого пламени виднелся абрис человека в плаще.

Мик подошел к горелке и выставил ладони к пламени:

– В тенечке отдыхал, представляешь, Чингиз? Каков красавец, да?

– Отвечай, – командирским голом произнес тот, кого назвали Чингизом.

Тимур разрывался между болью в голове и в зубе и потому равнодушно спросил:

– О чем?

– Для начала: где рюкзак.

– Я же говорил, у Федора остался… Он сам не появился?

– Кто? – насторожился Чингиз.

– Федор, конечно…

Чингиз уставился на Мика с немым вопросом.

– Переход был тяжелый, не в себе чуток, – пояснил тот.

– Почему не пришел сразу, зачем пропадал Ночь?

Тимур понял, что спрашивают его.

– Да на меня месрезы охотились, пришлось отбиваться.

Кажется, Чингиз собирался выпрыгнуть из себя:

– Что?!!

– Ты что несешь… – начал было Мик, но его резко оборвали, а Тимура очень вежливо спросили:

– Где выход?

Требовалось не ударить в грязь лицом, и так изрядно пострадавшим.

– Ищем всегда, отыщем с победой, – повторил то, что слышал утром.

Чингиз удовлетворенно кивнул, подхватил горелку и поднес поближе к гостю.

– Зачем замотал лицо?

– Зуб болит.

– Сними, ты же в цеху, среди своих.

Хоть бы все эти странные игры и угадывание чужих паролей скорее закончилось! И Тимур сдернул зубную повязку. Чингиз не шелохнулся, внимательно разглядывая незнакомца, и напряженно спросил:

– Ты кто?

– Допустим, Тимур…

– Вот как?

– Как папа с мамой назвали. Скажи, уважаемый, к вам Федор не забегал? А то у него моя куртка, а у меня его ключи от машины… Федора знаешь? Такой высокий, рюкзак у него, кстати, альпинистский, еле в машину влез… Молчать не вежливо, я же не денег в долг прошу…

Чингиз отшатнулся и заорал:

– Строй!

Мик отпрыгнул к окну, в руке у него появился предмет, похожий на толстую резиновую трубку, в оба конца которой всадили топорики. Дверь, скрытая простенком, распахнулась, влетела парочка, так быстро, что плащи их еще парили, когда те приняли боевую стойку. В полутьме различались крупный и поменьше. Вроде бы один мужик, а другая – лысая девка. Каждый вооружен резиновой трубкой, один предпочитал натыкать в нее тесаки, а другой – широкие лезвия. В хилом свете горелки выстроился боевой, без всякого сомнения, отряд психов, вооруженных если не до зубов, то до рук – точно. Более всего грозным орудиям подходило название махобой. Тимур отметил, что ему явно нравится давать названия здешнему оружию, приветливо сделал ручкой и сказал:

– Как дела, коллеги? Спасибо, у меня – отлично.

– Признайся, кто ты? – Чингиз нагнетал угрозу.

– Менеджер банка, приехал оформить контракт, заблудился, не могу выйти, блуждаю тут со вчерашнего дня, помогите, люди добрые, добраться до Обводного канала или хоть Старо-Петергофского, хорошо заплачу. Готов отдать все, что есть – целую тыщу евро. Договорились?

– Откуда знаешь тайный клич?

Тимур махнул на кучерявого:

– Он проболтался.

– Я?! Да вы что! Вранье, как есть?! Ничего не говорил! – Мик изобразил оскорбленную невинность. – Надо такое придумать, подумайте? Чтоб я сказал, да…

– Молчать! – рявкнул Чингиз. – Как тебя зовут?

– Друзья зовут Тимур, родители – Тёма, любимые женщины – Тёмик, шеф – Василич, а по паспарту я… К сожалению, не покажу, остался в куртке у Федора. Верьте на слово.

– Как ты попал в Треугольник?

– Сначала на «бомбе», потом – ногами.

– Так это ты – пришлец лютый?

Тимур хотел поклониться, но в голову отдало колющей болью.

– Вот это беда! – вдруг выпалил Чингиз и знаком приказал своим сблизиться. Они зашептались кружком, Мик зло поглядывал за вражиной.

Наверное, решалась его судьба, но Тимуру было совершенно наплевать. Лишь бы затянувшийся кошмар кончился, и чем скорее – тем лучше. Он готов был даже сдаться в ментовку, взяв на себя и Мурьетту, и еще, сколько ни навесят. Только бы оказаться там, где действовали законы, пусть жестокие, но понятные.

Совещание кончилось. Присяжные вынесли решение и собирались огласить вердикт, для чего вытянулись в боевую шеренгу.

– Зачем ты пришел сюда? – торжественно провозгласил Чингиз.

Тимур издал неконтролируемый стон: кошмар отправлялся по кругу.

– Что это значит?

– Это значит – достали. То месрезы гоняют, то торбники за бутылку воды своего раздирают, то придурки голые кровь лижут, кто еще остался? Всех давайте! А, забыл: еще темнеца…

– Откуда Темнеца знаешь, пришлец? – крикнул кто-то из строя.

– Мой лучший друг, блин! А что?

Чингиз выдвинулся и возвестил:

– Итак, пришлец, узнай свою участь. Ты достоин…