Роман Злотников - Русские не сдаются!

– Опрудонился небось, – буркнул пенсионер.

– Не-а! Ноги замерзли! – торжествующе произнес сосед. И громко расхохотался.

Савелий Сергеевич на старую замшелую шутку только криво усмехнулся. А сосед, отсмеявшись, внезапно наклонился к пенсионеру и, заговорщически подмигнув, горячо зашептал:

– Вот хочешь верь – хочешь нет, а я тебе скажу, что у меня тама, – тут он скосил глаза себе между ног, – нынче утром точно что-то зашевелилось. Ну, как ранее, когда помоложе был… Не так, как у молодого, конечно. Тогда-то у мене поутру стоял, что твой черенок у лопаты, но…

– Да ладно тебе сказки-то рассказывать, – скривился Савелий Сергеевич. – Ты еще расскажи, что у тебя волосы на плеши лезть начали.

– Ну, не хочешь – не верь, – разочарованно отозвался сосед, – а мне врать не мешай.

Следующие несколько дней все продолжалось по-прежнему. То есть изменения в самочувствии, конечно, были. И вполне явственные. Ноги изрядно окрепли и перестали, как было раньше, дрожать и подгибаться после небольшой нагрузки. День на шестой пребывания в клинике бывший инженер даже рискнул отправиться на прогулку. А на десятый так и вовсе спустился на первый этаж не на лифте, а по лестнице. Опять же, судя по тому, что практически совершенно прекратились приступы головокружения и головная боль, нормализовалось давление. Да и вообще пенсионер начал чувствовать себя намного лучше.

Более того, одним, без сомнения, прекрасным утром Савелию Сергеевичу даже показалось, что… хм… ну-у… ну, в общем, назойливый сосед по столику в последний раз, возможно, даже и не совсем соврал. Но помимо этого все было так же скучно и размеренно. Бывший инженер ходил на процедуры, гулял, смотрел телевизор, разок попробовал сыграть на бильярде, установленном в холле на четвертом этаже того корпуса, в котором его поселили, но особенного удовольствия не получил. Вокруг бильярда уже давно кучковались любители сего развлечения, к каковым пенсионер никогда не относился. Так, если совсем от скуки шары погонять. И потому рядом с ними бывшему инженеру было не слишком комфортно. А в остальном – никаких изменений. Он уже даже начал потихоньку готовиться к отъезду домой. Не столько физически (чего готовиться-то, оделся и готов!), сколько морально.

Но к исходу второй недели жизнь преподнесла неожиданный сюрприз.

– Ну что ж, Савелий Сергеевич, – воодушевленно начала его лечащий врач, когда пенсионер в очередной раз оказался в ее кабинете. – Должна вам сказать, что мы с вами – настоящие молодцы. Вон как вы у меня окрепли-то. Просто огурчик!

– Да чего уж там, – смущенно буркнул пенсионер, – с меня-то какой спрос. Пей да глотай – и все дела.

– Нет-нет, не скажите. Вон вас сколько здесь собралось таких – «пей да глотай», а только серьезная положительная динамика, как у вас, далеко не у всех. Ведь для этого надо аккуратно соблюдать все наши рекомендации. А это делали далеко не все, – тут она сделала паузу и, окинув бывшего инженера испытующим взглядом, внезапно спросила: – Скажите, Савелий Сергеевич, а вы… не хотели бы продолжить лечение?

– От старости-то? – хмыкнул пенсионер. – Так от этой болезни лекарств нету.

– А если бы были? – загадочно произнесла врач.

И замолчала, требовательно уставившись на бывшего инженера. А тот недоуменно вытаращился на нее.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, а затем врачиха, как видно, сделав из этого обмена взглядами какой-то вывод, продолжила:

– Дело в том, что кроме тестируемого курса у нас есть еще один, более углубленный. Результаты он обещает просто фантастические! Если, конечно, все пойдет согласно нашим предположениям. Просто этот курс у нас пока еще на людях не проверялся…

– А на мышах? – съёрничал уже слегка отошедший от предыдущего шокирующего заявления своего врача бывший инженер.

Но врач в ответ лишь скупо улыбнулась. А Савелий Сергеевич задумался. С одной стороны, влезать в какие-то сомнительные эксперименты особенного желания не было. Он – старик, здоровье уже не то. Не дай бог, эти ученые где-то лопухнулись – и все, кирдык! Тем более что самые неприятные болячки, от которых он страдал больше всего – слабые ноги, бессонница, скачущее давление и все такое прочее, – явно удалось как минимум купировать. Надолго ли – другое дело. Но пока живи да радуйся. И не гневи Бога, выпрашивая еще…

Но с другой – все это благодаря как раз тем самым людям, которые предлагают ему дальнейшее участие в своих исследованиях. То есть тем, кто уже доказал, что они не балаболы, а серьезные профессионалы. Да и приз-то какой… Нет, ни в какие лекарства от старости бывший инженер, конечно, не верил. Но уже полученный результат говорил сам за себя.

Поэтому он сурово насупился и решительно кивнул.

– Уговорили!

– Коля-ан! А Колян!

Николай откинул в сторону расколотое полено и, воткнув топор в стоявшую перед ним колоду, выпростал из-под ремня висевшее на нем полотенце и степенно вытер залитое потом лицо. Жара нынче в Кавешме для сентября стояла жуткая. Ну да с погодой в последнее время вообще невесть что творится.

– Коля-ан, ну где ты там?

Это орал Петька Скрынник, водитель лесовоза с местного леспромхоза, или как там он теперь назывался, и основная причина всех местных неприятностей. Уж сколько раз и мужики его били, и бабы по деревне мокрыми тряпками гоняли, и сам Николай, как участковый, его в «холодную» сажал, а все одно тот никак не успокаивался. Отлежится чутка после побоев, оклемается – и снова здорово! То свинье бабки Дарьи бидон браги в корыто опрокинет, после чего пьяная животина полдеревни на уши поставит. То деду Кондратию дверь нужника валерьянкой зальет, и сбежавшиеся со всей деревни коты устроят вокруг этого весьма полезного в хозяйстве строения такой ночной сейшн, что деду в туалет пришлось прорываться с помощью своей старенькой охотничьей «тулки». То Жабину, местному куркулю, жировавшему на скупке по осени кедровых шишек, ночью проса на капот новенького «крузака» насыплет, вследствие чего вся деревня полночи не спит: как птицы начинают клювами по капоту жабинского «крузака» стучать, так у него тут же принимается выть сигнализация. Самому-то Жабину нипочем было – он в то время пьяный спал и ничего не слышал. А вот остальной деревне… Впрочем, когда поутру Жабин проснулся и углядел, во что его новенький, блестевший лаком автомобиль превратился, то орал не хуже своей сигнализации. Но это уже деревня Петьке не в укор поставила, а скорее в заслугу…

– Коля-ан!

Участковый вздохнул и, степенно, не торопясь, вышел из-за сарая.

– Ну, чего тебе, шебутной?

– Айда посмотрим, как пришлые строятся!

Пришлые объявились в Кавешме полгода назад. Сначала свой участок продала бабка Меланья. Этому ее поступку никто особенно не удивился. Она давно уже собиралась перебраться к внукам в Чульман. Скорее удивиться можно было тому, что нашелся кто-то, решившийся купить дом в Кавешме. Зачем деньги-то тратить? Эвон сколько пустых домов по деревне стоит. Дети-внуки выросли и разъехались по разным городам и весям – кто в Чульман, кто в Нерюнгри, а кто аж до Биробиджана и Хабаровска добрался. В сибирской деревне-то жизнь тяжелая. И не шибко денежная. Ну, если ты не браконьерствуешь или не Жабин. А в телевизоре другую жизнь кажут. Вот молодежь за ней в люди и рвется… Так что как старики поумирали – так дома и стоят заколоченные. Потому что продать их здесь некому.