Александр Быченин - Операция «Сафари»: Разведка боем. Бои местного значения. Огонь на поражение (сборник)

В «Эполет» я заявился без пяти восемь, но, как выяснилось, опоздал. Все четверо новых сослуживцев уже сидели за столиком в дальнем от входа углу. Впрочем, опоздал не сильно: красовавшаяся на столе бутылка водки «Гвардейская» еще не вскрыта, а из закусок присутствовали лишь тарелки с консервированной мясной нарезкой и столь же консервированными огурчиками.

– О, Тарасов! Присаживайся, только тебя и ждем, – поприветствовал меня верховодивший за столом Гречко.

Хваткий мужик, ничего не скажешь.

Я уселся на единственный свободный стул – что характерно, спиной к входу, что меня несколько нервировало, – и пододвинул стопку из небьющегося стекла.

– Наливайте, что ли…

Следующие два часа незаметно пролетели под чинную беседу на вечные армейские темы – кто, где и с кем служил, в каких передрягах побывал, чем планирует заняться после армии – с неизбежным переходом на незамысловатые философствования о смысле бытия. Сопровождалось оное действо неторопливым потреблением крепких спиртных напитков под горячее – шашлык из свинок, выращенных на подсобном хозяйстве базы.

Выяснилось, что у капитана Гречко схожая с моей судьба: гражданский вуз, военная кафедра, срочная служба, потом контракт и переход в Десант. Только родился и вырос он не на Земле, как я, а на старейшей колонии – планете Артемида в системе Вольф-359. Климат на ней посуровее, да и сила тяжести слегка превышает стандартную, что и отразилось на внешности капитана. Он уже больше десяти лет женат, имеет двоих сыновей, а последним местом службы была как раз родная Артемида, откуда подразделения Пятой гвардейской убывали в боевые командировки по всему Приграничью. В общем, и пороху понюхал бравый капитан, и жизнь повидал.

Старший лейтенант Матвеев, сослуживец Гречко, наоборот, был профессиональным военным. Окончил Академию СБ по программе рейнджера, но попал не в силовые подразделения СБФ, а в действующие войска, в артиллерийскую разведку. Надо полагать, немалую роль в этом сыграло его происхождение – родился и вырос он на планете Фергюссон в системе Росс-614. Почти вся ее поверхность была занята одним большим континентом с ровными, как стол, пространствами: экваториальные саванны сменялись степями средней полосы, которые плавно переходили в тундру в окрестностях полюсов. Лесов было мало, практически все они представляли собой мелкие перелески либо обширные заросли кустарников, типа южноафриканских бушей. С детства увлекавшийся охотой Матвеев в таких условиях превратился в неутомимого ходока, способного преодолеть немыслимые для обычных военнослужащих расстояния. Миниатюрный, сухой и жилистый, он обладал удивительной выносливостью. Семью еще не завел, хотя кандидатура имелась.

Единственный среди нас представитель Службы безопасности – лейтенант Котов – как оказалось, два года назад выпустился из Академии СБ, где обучался по программе подготовки полевого агента. Не ошибся я в нем – с этого факультета те еще волкодавы выходят. Хотя служил почему-то в «Вымпеле», антитеррористическом спецназе, а не в «поле». Родился и вырос на Земле, в Костромской области. Семьей не обременен – молод еще. А так родители и сестра в Костроме.

Больше всех запомнился мичман Алексеев. Родом с Брода – суровой планеты в системе эпсилон Эридана. На ней самым комфортным для жизни являлся экваториальный пояс, очень схожий с Сибирью. Такие же суровые зимы, короткое лето, необъятная тайга – здешние деревья напоминали земные хвойные породы. Мир неприветливый, требующий полного напряжения сил для выживания. И народ соответствующий: упертый, кряжистый и хозяйственный. Вот и вырос Петр Кузьмич Алексеев, потомственный охотник, целеустремленным, знающим себе цену мужиком. Окончил училище связи, а дальше попал под призыв и оказался в Технической службе Флота, где и провел последующие тридцать с лишним лет. За годы службы овладел профессией в совершенстве, благо натура соответствовала – если уж берешься за дело, то доводи его до конца. Офицером не стал только ввиду отсутствия высшего образования, о чем не очень печалился. Жизнь принимал такой, какая она есть, не терпел излишней суеты и был – самую чуточку – философом.

– Жизнь, ребята, такая стерва, – неторопливо вещал он, поигрывая стопкой, – что всегда найдет куда тебя куснуть. Неважно, плывешь ли ты по течению или из кожи вон выпрыгиваешь, чтобы изменить свою судьбу. Вот, допустим, живет человек, активно участвует в общественной деятельности, планы строит, рвется наверх изо всех сил, видит себя если не президентом Федерации, то уж сенатором точно – а тут раз, и влетел в аварию на личном авто, что характерно, со смертельным исходом. И осталась после него куча едва начатых дел, а ничего толком завершить он в свои тридцать не успел. И пропали все его усилия зазря. Все потому, что взвалил на плечи слишком тяжелую ношу, не оценил силы собственные. А вот другой: вроде и не полный балбес, но вбил себе в башку, что все само собой обустроится, а потому и лежит целыми днями на диване. Ждет, когда соотечественники вспомнят, что есть такой, допустим, Сеня Жуков – алмаз неграненый, талант непризнанный. А сам и пальцем не шевелит, чтоб чего-то добиться. И доживает такой человечишко до ста лет. Умирает. А после него даже семьи не остается – лень ему в свое время было от дивана задницу оторвать, с девушками пообщаться. А все потому, что вовсе никакой ответственности на себя принимать не захотел, решил, что кто-то за него все сделает.

– Я это к чему все, ребята, – продолжил он после принятой стопки, – надо ценить и на все сто процентов использовать каждый прожитый миг. Любой человек ценен на своем месте. Работаешь ты на заводе – работай так, чтоб потом не было стыдно. Не прыгай, как кузнечик, с места на место. Не оставляй за собой хвост из неоконченных дел, и тогда, сколько бы ты ни прожил, после тебя останется добрая память. Пускай у одного человека, но она будет. И помянет он тебя не раз от чистого сердца. А нет памяти – считай, и не было человека. Для чего жил, зачем – не понятно.

– Я вот не боюсь смерти как таковой, – рассуждал он дальше, – хорошо пожил, достаточно сделал, семья, опять же, неплохая – и сын есть, и дочь, и даже внук намечается. А боюсь я подохнуть глупо, не поменяв жизнь свою на что-то стоящее – хотя бы на жизнь врага. Или на жизнь друга, если смерть моя поможет ему спастись и отомстить. Но в жизни всякое случается, бывает, кирпич на голову упадет, и готово, пожалте в деревянный полушубок! Никто от такого не застрахован. Потому бояться безносую глупо и бесполезно, надо относиться к ней как к мошеннице и быть готовым ее обмануть, как она нас обманывает. Цену настоящую когтями выцарапывать, зубами выгрызать. И не бояться ее, ни при каких обстоятельствах.