Герман Гессе - Рассказы о любви

Пиктор стоял в окружении цветов, охваченный неясным томлением и робкой радостью. Его сердце, словно колокол, тяжело ухало, с силой стучало; его тоскливое желание сжигало его неизвестностью, предчувствием чего-то волшебного.

Пиктор увидел: сидит птица, в траве птица сидела и красками сверкала, казалось, прекрасная птица всеми цветами обладала. Красивую пеструю птицу спросил он:

— О птица, скажи, где счастье?

— Счастье, — заговорила красивая птица и засмеялась, раскрыв золотой клюв, — счастье, о друг мой, везде — на горе, на земле, в кристалле и цветке.

С этими словами веселая птица тряхнула перьями, дернула шеей, покачала хвостом, подмигнула глазом, еще раз засмеялась, а потом осталась неподвижно сидеть, в траве осталась сидеть, и смотри-ка: птица превратилась в пестрый цветок, перья стали листьями, когти — корнями. В глянце красок, в ритме танца стала она цветком-протуберанцем. Пиктор в изумлении глядел на этот померанец-горицвет. И уже очень вскоре птица-цветок задвигала листиками и тычинками, ей надоело пребывать в цветочной ипостаси, вот у нее уже и нет корней, она пошевелилась с легкостью, медленно воспарила и теперь стала уже сверкающей бабочкой, плавно порхающей в воздухе, невесомая, без огоньков, только сияющее личико. Пиктор сделал от удивления большие глаза.

А новая бабочка, веселая пестрая птица-цветок-мотылек, со светлым личиком, летала и кружила вокруг удивленного Пиктора, поблескивала на солнце, нежно опускалась на землю, как пушинка, сидела у самых ног Пиктора, нежно дышала, немного подрагивала сверкающими крылышками и вскоре превратилась в разноцветный кристалл, края которого светились красным. Чудесно светился он в зеленой траве среди разнотравья, ясный, как праздничный колокольный звон, этот красный драгоценный камень. Но его родина, земные недра, похоже, звали его; он быстро-быстро становился маленьким и грозил погрузиться в землю.

И тут Пиктор, подталкиваемый всесильным желанием, схватил исчезающий камень и прижал к себе. С восхищением глядел он на его магический блеск, сияние которого сулило ему предчувствие блаженства.

Вдруг на суку засохшего дерева изогнулся кольцом змий и прошипел ему в самое ухо:

— Этот камень превратит тебя во что захочешь. Быстро скажи ему свое желание, пока еще не поздно!

Пиктор испугался, он боялся упустить свое счастье. Он быстро сказал одно слово и превратился в дерево. Он вообще-то не раз подумывал о том, чтобы стать деревом, потому что ему казалось, что деревья полны покоя, силы и достоинства.

Пиктор стал деревом. Он врос корнями в землю, он тянулся в высоту, его члены выпустили листочки и веточки. Он был этим очень доволен. Он жадно пил своими фибрами глубинные соки прохладной земли, его листочки тихо развевались в высоком голубом небе. В его коре жили жучки, у его ног — заяц и еж, а в ветвях — птицы.

Дерево Пиктор был счастлив и не считал больше годы, которые проходили. Так прошло много лет, прежде чем он заметил, что его счастье далеко от совершенства. С годами он научился видеть своими глазами дерева. И тогда он прозрел и опечалился.

Он увидел, что в раю вокруг него многие существа то и дело превращаются, то есть все течет в волшебном потоке вечных превращений. Он видел, как цветы становятся драгоценными камнями или, сверкнув, уносятся вдаль уже как колибри. Он видел, что рядом с ним вдруг исчезали некоторые деревья: одно из них убежало ручейком, другое превратилось в крокодила, еще одно уплыло как радостная и хладнокровная рыба, наполненная жаждой веселья и предвкушения бодрых ощущений начать новые игры в новых формах. Слоны менялись обличьем со скалами, жирафы превращались в цветы.

А он, дерево Пиктор, оставался все тем же неизменным деревом, он не мог больше ни во что превратиться. С тех пор как он это понял, то утратил счастье. Пиктор начал стареть и все больше принимал ту усталую, скучную и печально-озабоченную позу, какую можно наблюдать у многих старых деревьев. И по лошадям, птицам, людям и всем другим живым существам это можно видеть ежедневно: если у них нет дара превращения, они впадают со временем в печаль и начинают хиреть и чахнуть, их красота со временем пропадает.

Однажды молоденькая девушка забрела в тот уголок рая, она была блондинкой в голубом платье. Танцуя и распевая, блондинка пробежала под деревьями, никогда не думая о том, как хорошо бы обладать даром превращения.

Одна мудрая обезьяна улыбнулась ей вслед, а вьющееся растение нежно коснулось своим усиком, деревья бросали ей вслед кто цветы, а кто орех или яблоко, но она не замечала этого.

Когда дерево Пиктор увидело девушку, его охватила невиданная тоска, страстное желание счастья, какого он еще никогда не ощущал. И одновременно погрузился в глубокие размышления, испытав ощущение, что его собственная кровь взывает к нему:

— Опомнись! Вспомни в этот час всю свою жизнь, найди смысл, иначе будет поздно и к тебе никогда уже не вернется счастье. И он подчинился. Он вспомнил всю историю своего происхождения, свои годы в образе человека, свое вхождение в рай и особенно тот момент перед тем, как он стал деревом, тот чудесный миг, когда он держал в руках волшебный камень. Тогда, когда ему открылась возможность любого превращения, жизнь била в нем ключом, как никогда! Он вспомнил птицу, которая смеялась тогда, и дерево солнце-луну, его охватило предчувствие, что он тогда упустил что-то, что-то забыл и что совет змия был не очень-то и хорош.

Девушка услышала в листьях дерева Пиктор шум, она взглянула вверх и почувствовала, ощутив в сердце внезапную боль, как внутри ее зарождаются новые мысли, новое желание, новые мечты. Неведомая сила влекла ее, и она села у корней под дерево. Она чувствовала себя одинокой и грустной, и при этом красивой, отзывчивой и благородной в своей немой печали; чарующе звучала для нее тихая песня шумящей кроны. Она прислонилась к грубой коре дерева, почувствовала, как оно содрогнулось, ощутила тот же священный трепет в груди. И странную боль в сердце, высоко в небе над ней проплывали облачка, из ее глаз медленно покатились крупные слезы. Что все это значило? Из-за чего она так страдает? Почему ее сердце рвется из ее груди и готово слиться с ним, стремится туда, в это прекрасное одинокое дерево?

А дерево тихонько дрожало от верхушки до самых корней; из последних сил собрав в себе все жизненные силы, тянулось к девушке в жгучем желании объединиться с нею. Ах как перехитрил его змий, изгнав и навсегда приковав в одиночестве — деревом! О, какой же слепец, какой он глупец был тогда! Разве он был так несведущ, так далек от тайн жизни? Нет, тогда он, пожалуй, подспудно ощущал и предчувствовал это — ах, и с грустью и глубоким пониманием думал он теперь о дереве, бывшем одновременно и мужчиной и женщиной!