Мария Бунто - Искажение

И вот, что-то царапнуло, что-то поддело и что-то намотало. Саен ощутила невыносимую боль. Из отверстия, где предположим должна быть голова, невидимый механизм потянул изо всей силы вперед и закрепил часть Саен на крючок и стал наматывать ее на веретено. Тонкая-тонкая, полупрозрачная нить. Теперь эта нить — человек или наоборот. Человек — это нить и его вытягивают из собственного кокона.

«Теперь я Сират — мост, раскинутый над Адом. Я острее меча и тоньше волоса, и скользкий как лед. Страшись, о, путник! Ибо это темная и обожженная дорога, с обеих сторон которой размещены раскаленные крюки. Преодолеют меня не многие. И сказано, что длина моя равна расстоянию в 15000 лет. Некоторые пройдут по мне без вреда, другие — с ранами, а некоторые упадут в адский Огонь. Да, я скользкий, как лед, на мне крюки и широкие щипы, у меня колючки, подобные колючкам саадана. Можешь плакать путник. Ибо не вспомнишь о своих семьях в Судный День. Так как в трех местах никто не вспомнит о других: у Весов аль-Мизана, пока он не узнает, перевесят ли его благие дела или нет; когда будут раздавать свитки, и будет сказано: „Вот! Прочтите мою книгу!“, пока человек не узнает, с какой стороны получит свою книгу: справа, слева или из-за спины; и передо мной — Сиратом, когда я буду, раскинут между двумя хребтами Ада, перед вами…» — в пространстве скрипел сиплый голос, было сложно определить половую принадлежность, но он звучал и звучал, обращаясь к кому-то, вещая в вечность свои истины. Вокруг не было ничего — только голос и тонкая нить. Потом стальные ножницы мироздания обрезали нить пополам.

В комнате было мрачно. Шторы плотно задернуты. На столе беспорядок, состоящий из полотен изрисованных листов бумаги, слабо подсвеченный настольной лампой. Саен подняла голову и столкнулась с собственным отражением.

— Твою мать! — вздрогнула сонная девушка. Она отвела от себя взгляд и в зеркале заметила пистолет. Только сейчас она ощутила крепко сжатый в руках предмет. Перевела взгляд и внимательно осмотрела оружие. Сидя перед зеркалом, вероятнее всего, она заснула. Рука затекла и сейчас она чувствовала неприятное покалывание в онемевшей кисти. — Вот зараза. — вслух продолжала ругаться Саен. Когда боль прошла, она задумчиво вперила взгляд снова в зеркало. — И приснится же такое. — она долго смотрела себе в глаза словно пыталась, что-то разглядеть или прочесть мелкую надпись на иностранном языке. — А может это не сон? — Саен резко встала, молниеносно подошла к входной двери, приоткрыла ее и воровато высунувшись наружу осмотрела коридор. Пусто. Никого нет. Только едкий противный запах, который ненавистен ей неизменно присутствовал в каждом паскале воздуха. Саен захлопнула дверь и вернулась к зеркалу, удобно усевшись в потрепанном кресле. Ей показалось, что она сидит слишком низко, для того чтобы рассмотреть себя и дальше продолжить беседу с собой. Посему, девушка активно попыталась отрегулировать рычаг высоты, однако механизм не слушался ее и она смачно выругалась.

— Отечественное дерьмо! — прошипела она и взяв пистолет в левую руку снова обратилась к зеркалу. — Ну что? — спросила она саму у себя. — Подведем итоги? — Саен выдавила наигранную улыбку, которая больше пугала, нежели делала ее милой. — Мне приснился бред. Именно тогда, когда мы договорились с тобой прервать наше путешествие в мире каторги и слабоумия. Вывод: может быть это не бред. А может быть все-таки бред. — Саен вздохнула и поправила волосы, убрав торчащие локоны со лба, во время сна ее привычная прическа несколько деформировалась и это ее тоже раздражало. — Птица. Дурная глупая птица. А еще эти черви. Фу. Гадость какая. Что же делать? Предположим, мы с тобой уже это сделали. Предположим, глупая птица дала нам второй шанс. — Саен опрометчиво потерла глаз, в который клюнул ее ворон — глаз не болел и был на месте, она мимолетно улыбнулась и продолжила — Мы проснулись! Но конкретного доказательства нашего перерождения нет. Ведь так? Я например не помню толпу ряженных предков, которые бы весело махали нам рукой и тащили в свою обитель, мол вот, оставайся, как тут классно! Мы тебя ждали и все такое. И не видела Бога Великого. — Саен торжественно развела руками помогая себе подчеркнуть важность произнесенного. — А ты? Ты вроде бы тоже не видела Его? Ведь так? Или может? Нет? Тайком ты с ним не встречалась? Вот и я об этом же. Все что к нам пришло — это птица. Тупая, глупая птица. А птица не может быть богом! Наверное. — Саен потерла лоб, видимо все эти философские колебания и размышления утомляли ее и не один год. — Ладно, продолжим, сестра! — Саен снова взбодрилась. — Итак, кем бы ни была птица, она нам ничего толкового не показала. Слышишь меня? Ты! Черноклювая!!! — девушка скосила глаза, будто за спиной в зеркале и впрямь она видела птицу, сидящую на удивительно аккуратно заправленной кровати. Постель — это было единственным место в квартире Саен, где всегда был идеальный порядок, невзирая на настроение и время суток. — И даже если ты пыталась что-то показать или рассказать! — пригрозив пальцем кричала Саен, — Учти! Я все равно приму мое собственное решение! Вам меня не запугать! А если вы там, на верху, что-то надумали, делайте это умнее! Слышишь меня, тупая тварь? Так и передай им! Посредник чертов. — накричавшись вдоволь на невидимого врага, Саен глубоко вздохнула и удивительно спокойным взглядом обратилась снова к зеркалу. — Итак, сестренка. Мы остановились с тобой на обоюдном, согласованном, объективном выборе. Анализируя и взвешивая все факты, единогласным решением принято удовлетворить истца: в деле «о добровольном признании во вредительстве миру» поданным 29.10.1986 г. от Саен Ван Цзоу к Миру и Вселенной, выиграл истец! Прошение истца суд просит полностью удовлетворить, а именно — расстрел. Решение принято и не подлежит апелляции. Дамы и господа прошу привести приговор в силу! — Саен истерично засмеялась и так же резко оборвала свой смех. — Вот видишь, сестричка. Странные они все же, эти люди. Придумывают суды, а сами не знают, как чинить правосудие. Бумажное оно у нас какое-то, правосудие. Почему человек не может, испытывая неудовлетворенность в том, что он человек, подать прошение о собственном расстреле? Ведь это так просто. Факты, доказательства, улики — ведь все же это есть! И это мое личное право подвергнуть себя критике и не только. Если я преступник для целой вселенной! Почему же, когда я заявляю об этом, с меня смеются, а человек, который скрывает свою преступную деятельность — интересен людям и вызывает куда большего, как они говорят, и должного внимания. Где справедливость? Ее нет сестричка. И очень жаль. Трубят нам о том, какие у нас права и сколько свободы, а на деле пустые слова. И теперь честного гражданина превратят просто в самоубийцу. Такая вот система. — Саен грустно и криво улыбнулась. — Я преступник для Вселенной, а я на воле. Что ж. — девушка сняла пистолет с предохранителя. — Если Вселенная не хочет себя спасать от меня и ее мнимые соратники молчат, я сделаю это сама. За нас двоих, сестренка. — прозвучал хлопок. Короткий. Громкий. Одиночный.