Наталья Духина - Я не зомби!

– Так точно! Мышь не проскочит. С территории она не выходила, господин директор. И не выйдет.

А в это время Александр Давидович платочком промокал щеки Натальи. Слезы капали натурально сами собой – уже из благодарности к этому лопоухому. Жалко обманывать хорошего человека.

Она и понять не успела – откуда свалилась помощь… Р-раз – и охранники валяются у ее ног, поверх качки восседают, а Ботаник, приосанившись, стоит перед ней, словно старик Хоттабыч. Хватает за наручники и тянет куда-то. Лестница, коридоры…

– Слушай сюда! – говорит. Взъерошенный, возбужденный, интеллигентности как не бывало – растворилась в азарте игрока. – Сиди здесь как мышка, вода-еда в пакете. Через сутки-двое заберу. Лады?

– А что… куда…

– Вопросы отставить! – недовольно блеснул стеклами очков. Но смягчился, увидев, как она вздрогнула. – Сделаю так, что они будут думать, что ты вышла за территорию. Когда поуляжется, снимут шмон в проходной – тогда и пойдешь.

– Гениально! – выдохнула Наталья. И улыбнулась.

Он судорожно сглотнул. И ушел, заперев дверь на ключ.

Шестого июля рано утром Ботаник вернулся. Вручил беглянке подложный пропуск.

– В обед пойдешь, самая толпа.

– А видеокамеры? – поинтересовалась она озабоченно.

– Прорвемся! – Он вынул из-за пазухи небольшой сверток. – Здесь грим, зеркальце… не густо, но сойдет. Постарайся добиться сходства с оригиналом, – кивнул на пропуск.

– Умыться бы, а? – попросила она, забирая пакет.

– Перебьешься! – ответил строго. – Одежду бы тоже поменять, но где добыть женскую – ума не приложу. Не посоветуешь?

Наталья задумалась. Она уйдет, а флэшка останется… И пусть. Место надежное. Одежда, одежда…

– В женском душе футболка висела, забыл кто-то. Может, ее? И ножницы захватите – сделаю из брюк бриджи.

– Лады! К обеду будь готова.

И он снова запер ее на ключ.

До последнего момента не верила… да и сейчас не осознает в полной мере. Чтобы Ботаник – и помогал бежать? Просто так Александр Давидович ничего не делает, наверняка следует хитрому плану. А может, и нет никакого плана, мужик банально влюбился, потерял голову?

Вряд ли. Она льстит себе, план есть! Лучше настраиваться на худшее, легче будет преодолеть. Итак. Ботаник собирается ее использовать. «Ха! Посмотрим, кто кого переиспользует!» – хищно улыбнулась Наталья. Видел бы ее сейчас Лешик, всю такую предусмотрительную, собранную, волевую… одобрил бы. «Скоро встретимся, я иду к тебе!» – послала мысленно весточку напарнику.

Наобнимавшись со встречающими, новоприбывшие пассажиры разошлись. Нина Васильевна тоскливо взирала на опустевший перрон. И телефон, как назло, разряженный. Ночь, а никто не встретил. Быть такого не может, ведь сын обещал… Она специально предупредила – у нее тяжелые сумки. Варенья трехлитровая банка и две такие же с клубникой, протертой с сахаром. Плюс по мелочи – лучок-чесночок, бидон с земляникой, итого килограммов двенадцать одних лишь даров природы. А если еще учесть игрушки и книжки для Тани – все пятнадцать будут. Неподъемный для ее спины груз.

«Встречу, не сомневайся», – сказал сын. И где?

Придется самой. Неприятно, но не смертельно: груз помещен в большую хозяйственную сумку, притороченную к тележке на колесиках. Но по лестницам с их крутыми ступеньками да в отсутствии съездов… Она тяжко вздохнула. Ничего, как-нибудь справится. Хуже другое: сын не мог просто взять – и забыть. Что-то случилось? Справедливое возмущение постепенно, но уверенно сменялось беспокойством.

– Вам помочь? – подошел к ней грузчик. Десятый по счету, не меньше.

– Спасибо, молодой человек, сама как-нибудь.

Впряглась в тележку и потащилась к камерам хранения. Вещи сдаст, переночует в зале ожидания, а утром налегке пойдет к детям.

А как же земляника? Она же испортится, ягода нежная! Хотела ведь сахаром пересыпать, ан нет, решила – свеженькая получше будет… Да и не высидеть ей целую ночь, скрючившись на лавке. А не пойти ли к Наталье? К Алексею нельзя, вахтерша ночью не пропустит, в общежитии с этим строго. Проблема не в каких-то несчастных темных глухих километрах, дойдет как-нибудь, на ноги пока не жалуется. Спина – да, беспокоит, но если не мучить тяжестями – терпимо. Проблема в том, что неудобно беспокоить людей, все-таки формально они чужие… А ведь Наташка обидится, коли узнает про «чужих»… Надо идти. Долой сомнения, и вперед!

«Чай, не старуха, шестидесяти не исполнилось, женщина в самом соку!» – подбадривала себя, бодро вышагивая вдоль дороги. Шаги гулко отдавались эхом. В наплечном небольшом рюкзаке – личные вещи, стандартный набор, в руке – бидон, крышка для надежности залеплена скотчем. А подарки оставила в камере. Не до подарков.

Знакомые угловые окна второго этажа не светились. И нормально, и правильно, нечего переживать: почти весь дом стоит темный, времени – час ночи.

На звонок никто не ответил. По-всякому нажимала, и короткий – два длинных, их опознавательный код, и вразнобой. Если б Наташка была дома – открыла бы, в этом Нина Васильевна не сомневалась: матери, у которых дети маленькие, спят чутко.

Ноги сделались ватными. Хотелось осесть на пол и завыть, и сидеть под дверью на коврике до утра… Едва переборола приступ отчаяния. Совсем она тряпка, что ли? На детской площадке стоит домик, в нем и прикорнет до рассвета. Ночи теплые. Все лучше, чем здесь или на вокзале.

Так и сделала. Устроилась на лавочке в детской избушке, рюкзак под щеку, ветровкой накрылась. Перед глазами стояли дети – Леша и Наталья. Пара, если она правильно понимала их отношения. По крайней мере, со стороны сына понимала точно. Наталья же кочевряжилась, хвостом вертела. Опасается девка семейных уз, первый муж постарался. Ничего, рассосется, уляжется… будет у деток совместное будущее, у нее на это дело чуйка.

Заснуть Нине Васильевне не дали.

Внезапно к подъезду подъехала кавалькада машин. Выскочили мужчины в балаклавах и с автоматами в руках, ринулись в подъезд, из которого она недавно вышла. Нина Васильевна оторопело смотрела в щелочку, дыхание сперло.

В Наташкиной квартире вспыхнул свет!

Женщина она образованная, закончила академию физкультуры по детскому спорту, психологию изучала на должном уровне. Хватило ума сообразить, что в данных обстоятельствах не стоит себя обнаруживать и тем более о чем-то у кого-то допытываться. Притаилась, замерла.

– Нет ее здесь! – доложил боец начальству, высунувшись из открытого окна.

– Оставайтесь там! – приказал командир. Сел в машину, и кавалькада уехала.

Свет в окнах погас. Тишина окутала ночной город. А в квартире осталась сидеть засада – на Наташку, Лешкину зазнобу. Нина Васильевна лежала ни жива ни мертва и грызла кулак, сдерживая рвущиеся наружу междометия и стоны.