Ли Чайлд - Манхэттенское безумие (сборник)

ВОН: Хорошая мысль. Где он сейчас?

ПАТРИК: Сейчас? Он работает. Он актер.

ВОН: Он участвует в этой репетиции?

ПАТРИК: Нет, нет. Он… он сейчас не участвует ни в каком шоу. Он должен был танцевать свинг в мюзикле «Медовый месяц в Вегасе», но тамошний хореограф его просто ненавидит!

ВОН: Ну и где же он?

ПАТРИК: Он поет на улице. И еще ездит на поезде и поет песенки из репертуара Гилберта и Салливана [45].

ВОН: Ну хорошо. Я пошлю кого-нибудь, чтобы его разыскать, и мы все это проверим. (Достает свой телефон, чтобы сделать звонок.)

ПАТРИК: Послушайте, детектив. Детектив! Я никогда в жизни никого не убивал!

ВОН: В таком случае вы свободны.

ПАТРИК: Правда?

ВОН: Сядьте, пожалуйста.

Луч прожектора, направленный на ПАТРИКА, теряет яркость, и он неохотно садится, а ВОН продолжает стоять в пятне света. Выдав в телефон инструкции, она перемещает внимание на левый задний край сцены, куда падает новый луч прожектора, освещая МАРКУСА ВОУВЕЛЛА, перевозбужденного и чрезмерно изображающего жуткие эмоции.

МАРКУС: Я просто… Я просто… Я просто не могу поверить! Мертвый? Клейн мертв?! Не может он быть мертвым! Я хочу сказать, у меня такое ощущение, что он сейчас здесь, в этой самой студии!

ВОН: Вообще-то, мистер Воувелл, мы еще ждем приезда коронера. А мистер Клейн все там же, рядом с автоматом с «Доктором Пеппером», если вам хочется его увидеть.

МАРКУС: Ох, бог ты мой, нет уж, спасибо! Я такого не выдержу. Просто это так печально, так ужасно странно! У меня раньше никто из знакомых не умирал. Мой друг Ригоберто был однажды серьезно болен, и он был уверен , что у него рак. Он со всеми нами распрощался, со всеми по очереди, а потом доктор сказал, что это у него несварение желудка и ему просто нужно получше пережевывать пищу. А ведь он был так близок к смерти! Ужасная история!

ВОН: Мистер Воувелл, кто вчера присутствовал на репетиции?

МАРКУС: Вчера, вчера… О’кей, давайте поглядим… Мы репетировали второй акт, вторую сцену. Такая отличная сцена! Сидни выдает эту свою шокирующую речь, а потом поворачивается к Клиффорду, смотрит на него и продолжает: «Всё. Мой монолог закончен. Теперь твоя очередь говорить». И тогда Клиффорд – это я, я играю роль Клиффорда – такая прекрасная роль! – я говорю: «Надеюсь, ты пожалеешь это прелестное личико!» Мне страшно нравится эта фраза. Страшно нравится! Это такая прекрасная пьеса!

ВОН: Никогда ее не видела.

МАРКУС: Ох!

ВОН: Я не часто хожу в театр.

МАРКУС: А жаль!

ВОН: Я видела фильм «Король Лев».

МАРКУС: Ох! Не правда ли, роскошный фильм? Не правда ли, просто потрясающий?

ВОН: Э-э-э… Чтобы львы пели? Нет, я в такое не верю. Итак, кто вчера присутствовал на репетиции?

МАРКУС: Верно, верно, верно, верно. О’кей. Я, это очевидно, плюс Льюис Кэннон, он играет Сидни. Вы про него слышали.

ВОН: Нет.

МАРКУС: О’кей, ладно. Он актер. Потом Патрик Уолфиш, конечно, он же помощник режиссера. И Элси, она режиссер. И мистер Клейн. Продюсеру вовсе не обязательно присутствовать на репетициях, но он всегда тут. Ага, всегда. Но вот теперь он мертв – нет, не могу поверить, что он мертв! Это так… так…

ВОН: Печально, да, вы уже это говорили. Маркус, вы получили вчера вот такое сообщение?

Поднимает телефон, как в прошлый раз.

МАРКУС (читает, сперва поражен, потом приходит в ужас): Нет! Погодите… погодите. Ох, боже мой! Патрик убил Клейна! Патрик его убил! Это чистое безумие! Он убил его? Помощник режиссера убил? Да зачем ему это делать?!

ВОН: Хороший вопрос. У вас есть идеи, почему мистер Уолфиш мог желать смерти мистера Клейна?

МАРКУС: Нет! Мистер Клейн был потрясающий человек! Прекрасный человек! Прекрасный! Его все любили! Все !

Свет гаснет, оставляя плачущего Маркуса, а на авансцене слева мы видим Элси Вудрафф.

ЭЛСИ: Этот человек был настоящим чудовищем. Совершеннейшим чудовищем. Если б мне пришлось составлять список самых отвратительных людей в мире, я бы первым поставила Клейна, а вторым – того парня из церкви, который пикетирует похороны солдат, потому что, видите ли, считает, что Господь ненавидит голубых. Или, возможно, вторым был бы Башар Асад [46], а потом этот малый из церкви. Но Клейн точно был бы первым!

ВОН: Значит, вы рады, что его убили, мисс Вудрафф?

ЭЛСИ: Этого я не говорила. Смерть – это отвратительно! Но я не стану по этому поводу рвать на себе волосы, это все, что я хочу сказать. Он был скверный продюсер и скверный человек.

ВОН: А почему же тогда вы стали с ним работать?

ЭЛСИ: Ну, детектив, вы когда-нибудь слыхали про деньги? Это такие тонкие зеленые бумажки; людям они нужны, чтобы платить за разные вещи. Я вот живу в Уильямсберге, в доме без лифта, и это мне обходится в две штуки в месяц. Мне нужна работа. Кроме того, мне нравится эта пьеса. Клейн был безмозглый идиот, но сама идея возобновить постановку «Смертельной ловушки» в качестве экспериментальной малобюджетной драмы и не на Бродвее была отличной. Правда, некоторые были с ним не согласны.

ВОН: Да неужели? И кто такие были эти некоторые?

Яркий луч прожектора, падавший на Элси, ослабевает, а освещавший Патрика, наоборот, становится ярким. Патрик здорово раздражен.

ПАТРИК: А я никогда и не скрывал своего мнения! Возобновить постановку «Смертельной ловушки» было неверным решением. Это было сентиментальное решение Клейна, ему очень нравилась эта пьеса, но у него не было никаких шансов заинтересовать ею современную аудиторию.

ВОН: И почему?

ПАТРИК: А она устарела, вот почему. Там сплошь электрические пишущие машинки, копии текстов, напечатанные через копирку, домашние телефоны… Кому это теперь интересно?

ВОН: Вы полагаете, что современная публика не знает, что такое домашний телефон?

ПАТРИК: Ну, конечно, знает. Но это делает пьесу несовременной. Она уже стала ограниченной и скучной. Я говорил Клейну: давайте поставим что-нибудь такое, что зацепит зрителя. Я говорил ему: хотите поставить триллер, так давайте поставим Мартина Макдонаха. Или Белбера. Давайте поставим Сару Рул [47]. Давайте поставим «Гамлета», черт побери!

Луч прожектора снова перемещается на Элси.

ЭЛСИ (закатывает глаза) : Неужто он полагает, что в «Гамлете» нет никаких устаревших понятий? Вы когда в последний раз ели поминный пирог, детектив? Когда вы в последний раз дрались на рапирах и кинжалах? [48]

ВОН: Что-что?!

ЭЛСИ: Вот именно! Для сведения: я вовсе не удивлена, что Патрик убил Клейна.

ВОН: Я не говорила, что это он его убил.

ЭЛСИ: Что?

ВОН: Вы считаете, что артистические разногласия могут стать достаточным основанием для убийства, мисс Вудрафф?

ЭЛСИ: Нет. (Внезапно поняв, что ее загнали в угол.) А почему вы спрашиваете?