Денис Драгунский - Каменное сердце

Фотограф Джилл Петерс (Jill Peters)

Пять лет назад ей пришло странное письмо:

Хорошие у вас фоты, Паша. И комменты к чужим — тоже хорошие.

Она тогда часами торчала на «Фотосайте», есть такой ресурс, где пасутся все — и мастера, и фотографоманы, как она сама над собой смеялась. Но снимки свои вывешивала постоянно. Разумеется, под ником. Ее звали Полина Шкут, а ник у нее был Пауль Шуман.

То есть на самом деле это было не совсем письмо, а комментарий. Смешное слово «фоты». Наверное, уважительное от «фотки».

Она тут же ответила:

Спасибо за добрые слова. Рад, что мои снимки и комментарии вам понравились.

На следующий день, ближе к ночи, пришел ответ:

Спасибо и вам. Мне особенно понравился «Синий. Вариация № 1» и еще — «Чай к завтраку». Там очень хорошая маленькая дверца в левом нижнем углу. Она дает реальность. Простите за нескромность: почему вас зовут Пауль? Вы немножко немец или из Латвии? Еще раз прошу прощения.

Она показала письмо своему другу.

Они жили уже полгода в ее квартире, и пока все. Друга звали Вадим, он был всего на три года моложе, социолог, работал то ли в каком-то фонде, то ли в институте — но она не спрашивала подробно. И не любила, когда он начинал расспрашивать ее. Он это сразу понял в первое же утро их совместной жизни и прочно заткнулся с расспросами. Дело не в секретах — она не делала ничего недостойного или незаконного и не давала подписку о неразглашении. Дело в принципе. У человека должно быть свое неприкосновенное, защищенное личное пространство. Кажется, ему это понравилось. Впрочем, неважно. Главное, он принял ее правила. Но вот сейчас она показала ему письмо. Он знал, что она сидит на «Фотосайте» под ником Пауль Шуман; смотрел, давал осторожные советы. Она чуточку, в шутку, но все же похвасталась: «Видишь, незнакомый человек обратил внимание. А то ты говоришь, что я со своей фотографией просто дурью маюсь». — «Я никогда такого не говорил, что ты!» — и вполне искренне обнял ее. — «Ну, значит, думал! Вот взрослая тетка, а все с фотиком бегает, надеется на карьеру Анны Лейбовиц». «Никогда ничего подобного я не думал, — серьезно и отчасти напыщенно сказал Вадик. — И я верю, что ты непременно найдешь себя именно в искусстве, вот в фотографии, например». «Спасибо, ты настоящий друг! — засмеялась она. — Хорошо. А что ему отвечать-то? Или, может, вообще не отвечать?» «Отвечай, конечно! — сказал он. — Что отвечать, говоришь? А ответь ему всю правду!» — и этак хитренько на нее посмотрел. «Спасибо, любимый! — сказала Полина, подняв руку, как свидетель в американском фильме. — Правду, всю правду и одну только правду».

Неприятные намеки, на самом-то деле. Она помрачнела, но внутри. А снаружи была такая же улыбчивая, как всегда. Но улыбалась так ясно и беззаботно, что Вадик опустил глаза и вышел из комнаты. Кстати, о правде. Кем она была? — спросила Полина Шкут сама себя. Кем работала? А какое ваше дело? Она считала, что это очень пошло и несовременно — задавать такие вопросы. Еще бы спросить: «А, простите, на какие средства вы, так сказать, существуете, what do you do for a living?» Не прощаю! Современный человек живет в поиске себя, это и есть его главная работа, это и есть, кто он есть — вот именно все время стремиться понять, кто он такой есть. Нет, конечно, при этом она работала в одной фирме, ну, в общем, делала разные проекты, и в пиаре, и в области образования, и вот еще ребята запускали новую радиостанцию…

Поэтому она написала:

Спасибо за ваше внимание и разбор моих фотографий. Мне кажется, что я был на вашей странице. Буду рад зайти еще раз, пожалуйста, пришлите ссылку. Что касается имени и фамилии, то это, конечно, псевдоним на основе фамилии предков. В нашем роду были немцы. Почему псевдоним, а не реальное имя? — спросите вы. Отвечаю: я — публичный человек, много пишу и выступаю, меня цитируют СМИ. Смешивать профессию и хобби не имею права уже потому, что это навредило бы компании, на которую я работаю. Надеюсь, что дал исчерпывающий ответ.

Нет, вы на моей странице не были по самой простой причине — ее нет на этом сайте, и на других сайтах тоже нет. Я просто хожу по разным сайтам и смотрю интересные фоты. И обратил внимание на ваши. Наверное, трудно быть публичным человеком, раз такие трудности возникают с собственным именем. Зато, наверное, у вас интересная и наполненная жизнь. Я тоже люблю фотографировать. Наверное, мне тоже придется взять какое-то другое имя, когда я захочу что-нибудь вывесить. Потому что у меня такая смешная фамилия — все думают, что это псевдоним, а она настоящая. Такой псевдоним был у писателя Андрея Платонова, когда он писал в газетах в начале своего творческого пути. А я это только недавно узнал. Вот как все интересно. Жду ваших новых снимков.

Спасибо, спасибо, дорогой Тимофей с дурацкой фамилией.

Больше я тебе не напишу. Ты мне немножко надоел, извини.

Она вспомнила эту историю от жары, наверное.

Когда она вышла из самолета — даже еще не вышла, а только подошла к выходу, только занесла ногу, собираясь ступить на трап, — невообразимая жара обдала ее, как будто перед ней раскрылась раскаленная духовка. Захотелось шагнуть обратно, сесть в кресло, включить вентилятор и закричать: «Везите меня домой!» Но сзади шли люди, да и что за детство, честное слово… Поэтому она спустилась на горячий бетон, зашла в горячий автобус, прошла сквозь горячий аэропорт и наняла такси.

Машина ехала по бесконечно длинному подъему, вдоль невысоких горных склонов, которые казались некрасиво замусоренными. Она поморщилась, помотала головой, поправила темные очки, вгляделась в эти куски и обломки. Это были камни. Большие и маленькие камни торчали отовсюду, были набросаны между деревьями, виднелись в траве и мелким гравием вылезали на обочину шоссе. Какая каменистая страна. И как жарко.

Она сидела на заднем сиденье. Кондиционер почти не работал. Пейзаж был скучен. Ехать было еще часа два.

Однако Тимофей не понял, что молчание есть знак окончания переписки. Он через неделю простодушно написал:

Куда это вы пропали, не отвечаете, думаю я. Но вот увидел ваши новые фоты, значит, вы живы и здоровы.