Петер Штамм - В незнакомых садах: Рассказы

Регина отправилась на кухню. Австралиец сидел за столом. На коленях у него лежал крохотный компьютер. Регина спросила Филиппа, не хочет ли он чего-нибудь выпить. «Do you want a drink?» — спросила она. Фраза прозвучала по-киношному. Австралиец улыбнулся и ответил что-то, чего она не поняла. Поманив ее к себе, он показал на компьютерный экран. Регина подошла и увидела город, снятый с высоты птичьего полета. Филипп ткнул пальцем в какую-то точку. Она не понимала его слов, но сообразила, что он там живет и вернется туда по окончании учебного года. «Да, — ответила она и улыбнулась, — yes, nice». Австралиец нажал на клавишу, и город ушел вниз, стало видно его окрестности и море, потом всю Австралию, а потом и весь земной шар. Филипп смотрел на нее с торжествующей улыбкой, и Регине даже почудилось, будто она ему намного ближе, чем внучка. Ей хотелось быть ближе, потому что он оставит Мартину так же, как Герхард оставил ее. На этот раз Регине хотелось быть среди победивших, оказаться на стороне тех, кто уходит.

Регина приготовила постель в комнате Отмара. Мартина поднялась наверх. Она не стала переодеваться.

— Хочешь, я дам тебе пижаму? — спросила Регина.

— Да нет, мы в одной кровати поспим, — ответила Мартина, заметив, что бабушка колеблется. — Ты же не растрезвонишь об этом маме.

Она нежно обняла Регину и поцеловала в щеку. Регина лишь взглянула на внучку. И промолчала. Мартина спустилась вслед за ней на кухню, где Филипп набирал что-то на компьютере. Встав позади, Мартина положила руки ему на плечи и сказала что-то по-английски.

— Здорово у тебя получается, — похвалила внучку Регина.

В этот миг Мартина показалась ей очень взрослой, едва ли не в первый раз, более взрослой, чем она сама, полной сил и уверенности, которые так нужны женщинам. Регина пожелала молодым людям спокойной ночи и отправилась спать. А Мартина и Филипп остались на кухне — словно это была их кухня и их дом. Но это вовсе не беспокоило Регину. Теперь у нее снова появилось чувство, что дом полон. Она думала об Австралии, где никогда не бывала. Думала о снимке с высоты птичьего полета, который показал ей Филипп, об Испании, куда она несколько раз ездила отдыхать с детьми. Регина стояла в ванной и чистила зубы. Ее одолевала усталость. Когда она вышла в коридор и увидела свет под кухонной дверью, ей стало радостно, что Мартина и Филипп еще не спят.

Лежа в кровати, Регина слышала, как Филипп пошел в ванную, как он мылся. Ей хотелось встать и принести ему полотенце, но потом она решила, что это лишнее. Она представила себе, как он выходит из душа и вытирается мокрым полотенцем внучки, как по коридору проходит на кухню, где его ждет Мартина. Как они обнимают друг друга, поднимаются наверх и вместе ложатся в одну кровать. «Глупости, — говорила Верена, — за ними нужно смотреть». Но никаких глупостей не было. Время летит так быстро.

Регина встала и вышла в коридор, не зажигая света. Она стояла в темноте и прислушивалась. Царила полная тишина. Она вошла в ванную. Свет от уличного фонаря проникал в окно. На краю ванны висело махровое полотенце. Регина взяла его и приложила к лицу. Полотенце было холодным, и от него исходил какой-то незнакомый запах. Она положила его обратно и вернулась в комнату.

Оказавшись снова в постели, Регина думала об Австралии, которую никогда не увидит. В Испанию ей, вероятно, тоже больше не придется съездить, но хоть какое-нибудь путешествие она еще обязательно совершит.

Телевизор только и делал, что шипел. Генри включил громкость на полную мощность и вышел из машины. Он начал поворачивать тарелку антенны, возвышавшуюся над площадкой на самодельной деревянной подставке. Ему было известно примерное положение спутника — юго-восток. А солнце садилось на западе. Внезапно шипение прекратилось, и до Генри донеслись голоса и музыка. По металлической лесенке он взобрался наверх. В крошечном закутке за водительской кабиной, его нынешнем доме, было душновато. Там стояли кровать, стул, телевизор, холодильник — в общем все, что требуется человеку. Окон не было, зато на стенах красовались два американских флага, реклама «Мальборо» и плакат эротической ярмарки, который Генри сорвал с какого-то строительного щита. Выключив телевизор, Генри прихватил складной стул и устроился рядом с машиной под последними лучами вечернего солнца. От нагроможденных друг на друга контейнеров ложились длинные тени.

Фургоны остальных до сих пор стояли в соседней деревне, где вчера было представление. Им понадобился целый день, чтобы пригнать сюда машины с необходимым скарбом и установить зрительскую трибуну. В середине дня пошел дождь, но Джо еще с утра был не в духе. Он всегда вел себя то так, то эдак. Чарли куда-то отлучился, а Оскар гонял на своих мотоциклах. Генри опять подготовил все сам. Генри, Огненный дьявол. На самом деле он играл роль слуги, безотказного дурачка, ночного сторожа и преданного пса. Лишь во время представлений он перевоплощался в Огненного дьявола, вцепившегося в крышу машины, на которой Оскар вpeзáлcя в пылающую стену. [2] В немецком названии рассказа обыгрываются словосочетания brennende Wand и trennende Wand — «пылающая стена» и «разделяющая стена».

Другие артисты путешествовали в красивых фургонах. Лучшим был, несомненно, фургон Джо — в нем уместилась целая квартира с мягкой мебелью, видаком и всякой всячиной. Генри тоже хотелось такой. А еще ему хотелось жениться и завести детей. Скоро стукнет сорок, и начальник не станет возражать, появись у Генри настоящая избранница. Такая, как Жаклин у Оскара, Верена у Чарли или Петра у Джо, которая готовила для Генри и иногда стирала его вещи. У других был полон дом, а у него — разбитое корыто. Впрочем, жена обошлась бы ему дороже новой пары штанов.

Жаловаться Генри не приходилось. Он не испытывал особых тягот и жил вполне сносно. Едва ли ему самому удалось бы так устроить свою жизнь. Чего он хотел? Ему было лучше, чем в ГДР, где он работал дояром. А после падения стены и вовсе потерял работу. Там его продали и предали. Он слонялся без дела, ввязывался в склоки, а те гроши, которые полагались ему в качестве пособия по безработице, спускал у игровых автоматов. Потом как-то раз в город со своей труппой заявился Джо, и после представления Генри подошел к артистам и помог им разобрать трибуну.

— Такой помощник нам бы пригодился, — сказал Джо.

И Генри ухмыльнулся. Ему нечасто доводилось слышать подобное. Вот он и примкнул к труппе, просто поехал вместе с ними на следующий день. И с тех пор кочевал в их компании из города в город, из деревни в деревню. Устанавливал свою антенну, караулил машины и каждый вечер врезался головой в пылающую стену.