Андрей Грязев - Мужу доверяй, но о себе не забывай, или Как при разводе не остаться на улице

Дальше — больше. Через два года после покупки квартиры в Москве, у Виталия снова оказалась некая свободная сумма денег, которую супруги решили вложить в недвижимость. В Москве бы этих денег хватило на маленькую квартирку на конечной станции метро, причем это в лучшем случае. Было решено поискать хоромы где-нибудь вне столицы. Процесс поиска был увлекателен. Семья устраивала себе отличные выходные, разъезжая по городам России и пытаясь почувствовать, где бы им захотелось иметь тихую гавань. Всю весну и лето они путешествовали и решили остановиться, лишь когда пошли холодные дожди. Древний город Казань, в котором соединялись такие разные и противоречивые культуры, очаровал их и легендами, и памятниками, и пейзажами.

Шли годы. В семье Воздвиженских менялись автомобили. Размеры одежды. Цвета волос. Детей Бог так и не дал. Супруги принимали это обстоятельство стоически, утешая себя тем, что ничто и никто не отвлекает их друг от друга. Татьяна чувствовала изменения в поведении мужа: с годами он будто стал дальше, выше, будто забрался еще на один табурет и смотрит на жену не как на соратницу, а как на исполнительного рабочего или крестьянина. Танины дела шли в гору, у нее была небольшая студия на дому — комната, переоборудованная под салон. Обстановка, конечно, была там шикарная: дорогие шторы, фешенебельная мебель, профессиональная косметика и инструменты. Татьяна любила свою профессию. И каждого клиента в отдельности, называла их гостями. Работала из удовольствия, а не из-за нужды. Она позволяла себе принимать от силы с десяток гостей в неделю. Зато каждый образ, созданный ею на лице и голове женщин и мужчин, был настоящим шедевром. А Виталий развивал свой бизнес. Он стал модным издателем, порой даже скандальным. Не боялся рисковать, публиковать эпатажных авторов и ввязываться в авантюры. Как будто ему с годами требовалось все больше и больше адреналина. От Татьяны он отгораживался с каждым годом все новой табуреточкой. Вдруг оказалось, что Виталин отец, который при жизни практически с ним не общался, после смерти завещал сыну квартиру, и теперь супруги были обеспечены недвижимостью из расчета полторы квартиры на человека. Но тут муж попросил Таню дать свое официальное согласие на продажу казанской квартиры. Объяснение было простое: для развития бизнеса потребовалась очень крупная сумма денег. Татьяна согласилась. Она привыкла доверять мужчине во всем, особенно в финансовых вопросах. Вскоре по этой же причине муж предложил продал и московскую квартиру, в которой проживали Воздвиженские. Татьяну это, конечно, насторожило. Но она не смела подумать о том, что супруг совершит поступок, который навредит ей, их браку, их счастью. И уже вторая из купленных квартир была продана. Семья переехала в наследуемый от отца дом — огромную многокомнатную квартиру в историческом центре Москвы.

И тут Виталий подал на развод…

Татьяна не желала знать подробностей параллельной жизни мужа. То, что несколько последних лет у него была любовница, стало очевидно при первом же их разговоре «по душам» — нет, Виталий сам ни словом не обмолвился, Таня прочла это между строк, где-то между фразами «Спасибо тебе за терпение» и «Надеюсь, мы наконец-то будем счастливы с тобой — врозь»…

Женщина приняла удар достойно. Как настоящая революционерка. Без истерики, без мольбы вернуться, без обещаний простить и забыть, без проклятий… Сердце болело, но надо было думать о будущем. Для начала — оборудовать себе салон-квартиру, куда можно было бы приглашать гостей-клиентов. Будущая бывшая жена решила подготовиться к бракоразводному процессу и прикинула, что шикарная квартира, где она временно жила одна после ухода мужа к любовнице, стоит так много, что при ее разделе хватит на две весьма приличные, конечно, чуть поменьше и чуть подальше от Кремля. Не находя препятствий, чтобы жилплощадь была поделена поровну между бывшими супругами, как предписывает законодательство Российской Федерации, Таня стала искать юриста. Ей казалось, что развод и раздел имущества — дело совершенно формальное, юрист нужен-то исключительно для соблюдения официального порядка проведения процедуры, а потому искала специалиста, руководствуясь принципом «Кто меньше денег попросит», понимая, что и так ей придется прилично потратиться при обустройстве своей новой и, увы, одинокой жизни.

Был назначен день первого судебного заседания. Прошло уже три месяца с тех пор, как Виталий жил у своей новой возлюбленной. На заседание он не явился, предоставив своему представителю разрешить все вопросы. Татьяна была этому даже рада. Однако из зала судебного заседания вышла уже не Таня, а безмолвная и бесправная танина тень. Женщина не могла осознать, что с ней произошло. Разбирательство сводилось к тому, что Таня оставалась без жилья и без гроша. Говоря юридическим языком, муж выдвинул иск о признании Татьяны утратившей право пользования жилым помещением как бывший член семьи. Таня должна была выселиться из квартиры — на улицу. Ни о каком разделе имущества речи идти просто не могло: квартира, полученная в наследство, оказывается, принадлежит только наследнику, совместным имуществом не является и, естественно, не может быть поделена между бывшими супругами как совместно приобретенная. На равную долю из бывшего имущества — двух квартир, в Москве и Казани, которые были куплены в законном счастливом браке, — Татьяна могла бы претендовать, если бы Виталий предусмотрительно не продал их с согласия жены и неизвестно куда не потратил вырученные с продажи деньги. Нет имущества — и нечего делить. Возвращаться в родительский дом, когда тебе уже за сорок, одинокой, униженной? Таня была растоптана. Бывшая супруга вдруг осознала, что уже давным-давно перестала быть для мужа опорой, поддержкой и Надеждой Константиновной, что партийная программа под названием «Отнять у жены» начала осуществляться задолго до официального разрыва. Крупской она оставалась для него лишь в своих собственных мечтах. А недо-Ленин, расчетливо и цинично провернув аферу с квартирами, после совершенной революции оставил свою жену, когда-то любимую и ценимую, на произвол судьбы, как большевики — рабочий класс.