Вера Желиховская - Ночь всепрощения и мира

Поражённый Агасфер побледнел ещё сильнее. Так вот что было потом!.. Ну, – а далее?.. Что же далее?!.

И, послушное его желаниям, зеркало отразило другую картину.

Не бедные кварталы Иерусалима, а величественные здания другого, роскошного, мирового, вечного города появились на туманном занавесе. Он тотчас узнал Рим и, в течение нескольких мгновений, показавшихся ему бесконечно долгими, проследил кровавую трагедию, свершившуюся почти пятнадцать веков назад над дочерью Эбена Эзры и многими её товарищами по вере. Он отыскал её сначала в тех тёмных подземельях, где ютились гонимые язычниками, – по-видимому, презренные и несчастные, но, в сущности, великие и блаженные – последователи учения Христова. Он проследил все страшные перипетии её заключения в темнице; потом её шествие в Колизей, в среде многих других жертв, обречённых на гибель на потеху кровожадной толпы. В ту минуту, полную смертельного ужаса, когда выпущенные на арену дикие звери прянули на толпу мучеников-христиан, когда разъярённая голодом тигрица бросила на землю его Ревекку, – несчастный, забыв, что перед ним не самое событие, а его тень, с громким криком бросился к страшному видению…

В миг всё померкло, – всё исчезло!

Со стоном, шатаясь и дрожа, вечный странник на секунду беспомощно опустил голову и руки, в то время, как Корнелий Агриппа, потрясённый до глубины души вызванной им из мрака древности драмой, спешил закрыть своё волшебное зеркало и широко растворить временно запертую им дверь в сад.

Дым и чад, вызванные волхвованиями, рассеялись. Свежесть и благоухание весенней ночи снова проникли в покой; снова в него ворвались тихий лепет листвы, успокоительный, мерный шум морских волн, разбивавшихся о берег; снова упали в него с небесных высот лучи игравших на них звёзд.

Агасфер поднял голову. По застывшему лицу его струились слёзы.

– Благодарю тебя, великий христианский мудрец! – сказал он. – Ты облегчил моё великое горе, сняв с моей души гнёт неизвестности и дав мне несколько блаженных мгновений свиданья… Благодарю тебя!.. Чем вознаградить мне тебя?.. Не примешь ли ты от меня эти несколько ненужных мне драгоценностей, поднятых мной по пути моих бесконечных странствий?

Говоря это, посетитель Агриппы протянул ему кошелёк, в котором блистали дорогие каменья.

Но учёный отрицательно покачал головой.

– Нет, бедный друг мой, мне не нужны сокровища земные! – сказал он. – Один твой взор на эти небеса с мольбою о прощении к Тому, в Ком были тобой оскорблены страдания всего человечества, – для меня лучшее и самое желанное вознаграждение.

– Аминь! – еле слышно прошептал Агасфер. – Прощай!.. Да воздаст тебе Бог Саваоф за добро и привет, оказанные бесприютному осуждённому.

И, медленно повернувшись и поникнув головой, вечный странник вышел и скрылся во мгле торжественной пасхальной ночи милосердия и всепрощения.

Сущность предания отчасти почерпнута из старинной английской брошюры, хранящейся в Британском музее под заглавием: Chronicles of Cartaphilus, the Wandering Jew; отчасти из биографий Корнелия Агриппы.